Бернард Вербер - Отец наших отцов

С ума сойти! Неделю ломать голову и в конце концов обнаружить, что два монстра сожрали половину лакомств, которых нигде больше не найти!

Вожак подошел к журналистам, схватил за руки и дал понять, что они должны немедленно подняться наверх и уйти.

Лукреция собрала вещи и ухватилась за лиану.

– Нет проблем, сударь, – сказала она, вежливо кивая вожаку галаго.

– Все-таки нам, людям, нужны другие животные, чтобы выпутаться из неприятностей, – признал запыхавшийся Исидор, следуя примеру Лукреции.

Галаго громкими криками приветствовали уход чужаков.

Когда непрошеные гости наконец исчезли, галаго свергли слишком миролюбивого вожака и поклялись никогда больше не доверять людям, даже если те будут изъявлять покорность по всем правилам.

ПЕРВЫЙ СЫН поднимает голову. Солнце ослепительно. Всю свою жизнь он прожил в тени, единственным освещением пещеры служили рассеянные лучи, проникавшие сквозь отверстие в скале.

Переход к дневному свету почти невыносим для него. Они прижимает ладони к глазам. Он словно опьянен солнцем.

ПЕРВОМУ СЫНУ хочется вернуться в пещеру, в уютное семейное гнездышко, но ОТЕЦ снизу продолжает осыпать его проклятиями. Выбора нет.

Свет атакует его. Странное ощущение. Словно огромное пламя пожирает его мозг. Свет так силен, что гасит все остальные чувства. Он опускается на землю и закрывается руками от страшного натиска фотонов.

Его мозг постепенно привыкает к яркому свету, он поднимается. Видит небо. Со дна пещеры небо кажется маленьким. Отсюда оно необъятно!

После слепящего света приходит новое странное ощущение: холод. Внизу, в пещере, температура практически всегда одинаковая. А здесь теплый ветер время от времени сменяется ледяным. Волосы встают дыбом.

Третье странное ощущение – запахи. Их десятки, сотни, тысячи смешивающихся, переплетающихся, дополняющих друг друга. Запахи фруктов, пота, цветочной пыльцы, леса, мочи, экскрементов, мха, древесных лишайников, пыли, земли… Крошечные частицы, несущие информацию, которую он еще не умеет расшифровывать.

Он чувствует себя только что вылупившимся птенцом и склоняет голову перед величием света, ветра, запахов.

В его разуме распахивается еще одна дверца – слух. В пещеру звуки долетали приглушенными, а здесь, снаружи непрерывный гомон птиц, шумят деревья, трещат кузнечики. Раздается уханье, визг, рычание, ворчание. И в этом гвалте он различает голос ОТЦА.

ОТЕЦ продолжает проклинать его со дна пещеры. ПЕРВЫЙ СЫН вспоминает ужасные обстоятельства, приведшие его наверх. Смерть брата. Гнев ОТЦА. Как может отец так сердиться на собственного сына, плоть от его плоти?

ПЕРВЫЙ СЫН прислушивается к этому потоку ненависти. ОТЕЦ сожалеет, что не убил его. Он отвечает чем-то вроде: «ОТЕЦ, пойми, у меня же получилось!»

Он мычит, пытаясь говорить. Он хочет донести свою мысль. Он хочет оправдаться перед ОТЦОМ. В его горле просыпаются и напрягаются никогда до того не использовавшиеся мышцы. Его горло, рот, щеки стараются произвести звуки, которые позволят ему быть понятым.

Он повторяет эти звуки тысячу раз. Он хочет высказать родителям множество идей. Он хочет, чтобы они гордились им: «ОТЕЦ, у меня получилось!» Они должны понять, что, неважно как, неважно, при каких обстоятельствах, но их род спасен.

Но оттуда, снизу, он не слышит ни единого одобрительного или приветственного звука. Его ОТЕЦ тоже, кажется, ищет слова, но лишь для того, чтобы выразить свою боль и упреки.

Непонимание.

С обеих сторон рты пытаются объясниться не криками, а как-то иначе. Горло делает новые усилия. Один хочет обвинить. Другой – объяснить. Но диалог невозможен. Тогда ПЕРВЫЙ СЫН понимает, что должен уйти. Он издает последнее бурчание, которое должно означать: «Раз ты не хочешь простить меня, ОТЕЦ, не хочешь признать, что ты гордишься мной, я ухожу».

Последний раз он склоняется над входом в пещеру. Он видит удивленный взгляд МАТЕРИ. Видит труп младшего брата. И безумные глаза ОТЦА.

Этот разъяренный взгляд из глубины земли он не забудет никогда.

Париж, наши дни.

Людям, покидающим подземные коридоры метро, дневной свет немного резал глаза. Но они быстро привыкали к нему и торопливо бежали по своим делам. Зев метро неустанно извергал человечество на поверхность.

Куда они все шли? Большинство – на работу. В тысячи теплых, кубических пещер, в которых можно было предаваться свойственным современному человеку занятиям. Звонить по телефону. Читать газеты. Просматривать почту. Отвечать на письма. Снова звонить. Обсуждать с коллегами вчерашние телевизионные передачи. Пить кофе. Писать цифры. Смотреть на цифры, которые написали подчиненные. Объяснять подчиненным, что они ошиблись. Ходить к начальнику. Показывать диаграммы увеличения прибыли. Снова пить кофе. Подписывать контракты. Звонить по телефону. Заигрывать с секретаршами в мини-юбках. Обедать в ресторане. Звонить по телефону. Звать мастера, чтобы он починил сломавшийся компьютер. Звать мастера, чтобы он починил сломавшийся телефон. Говорить комплименты секретарше. Покупать новый компьютер. Покупать новую секретаршу. Звонить по телефону. Пить кофе. Обсуждать новые покупки с коллегами. Интересоваться, кто с кем спит. Смотреть на часы. Смотреть в записную книжку. Звонить по телефону.