Анастасия Зубкова - Игра в косынку. Практикум

Неисправимая матерщинница, когда никто не смотрел на Марго, та превращалась в женщину-подростка. Порывистые, угловатые движения, сутулая спина, резкий голос, босые ноги и колючий, мальчишеский взгляд. Но как только в поле зрения Марго появлялись зрители, она преображалась, надевая маску Анечки.

Слова: «совесть», «мораль», «честность», «солидарность» для Марго пустой звук. Она обставит все так, что вы окажетесь беспринципным негодяем, и когда на глазах своей жены, шестерых детей, больной тещи и старенького дедушки будете натягивать штаны, прыгая, как стреноженный конь по комнате, Марго даже не удосужится натянуть повыше одеяло.

Марго может часами стоять у окна, вглядываясь куда-то вдаль, глаза ее заволакивает влага, а пальцы накрепко вцепляются в подоконник. В дни поздней осени на нее накатывает необъяснимое беспокойство, она надевает пальто и пускается в долгие прогулки по городу. Марго выискивает новую жертву. Жидкое солнце льется на ее волосы, Марго задирает голову и щурится на клокастое небо. Кричат вороны. Марго нагибается, поднимает обломок кирпича, картинно размахивается, швыряет его в витрину и под истеричный звон стекла бегом мотает в подворотню.

Единственный человек на свете, с которым считается Марго, это Анечка. Порой мне кажется, что она ее даже любит.

Разбить сердце Анечке ничего не стоит. Она сама принесет вам его на огромном блюде, вложит в ваши руки молоток, заглянет вам в глаза и коротко кивнет: «Давай». Потом она зажмурится, втянет голову в плечи, и вот вы как дурак, стоите с молотком в руках в полном одиночестве. Стоять так вы можете довольно долго, но придет такой момент, когда вы в отчаянии обрушите этот самый молоток на Анечкино сердце. Анечка втянет голову еще сильнее и улыбнется сквозь слезы. Она своего добилась.

Анечка много курит, питается кофе и булочками в кафе и любит долгие разговоры. Она не отталкивает, как Марго. Анечка обнимает со всей нежностью, на ее груди тепло, уютно и сладко, словно Иисусик босыми пяточками по душе пробежался. Только воздуха маловато. Дышать трудно и сердце от нежности заходится так, что кажется, сейчас выпрыгнет из груди. Обычно, такие объятия мало кто выдерживал. Люди, вырвавшиеся из Анечкиных рук, на некоторое время становятся домашними затворниками, курят и смотрят невидящим взглядом в потолок. Накатывает ощущение, что жизнь кончена и ничего хорошего впереди уже не ждет.

Анечка плачет и улыбается.

Анечка обожала разыгрывать из себя Марго — резкую, циничную стерву, что сожрет с кашей и не подавится. Анечка смачно ругалась, плевала себе под ноги и курила тяжелые, дрянные сигареты. Анечка жила беспорядочной половой жизнью, кидала, поднимала, снова кидала, порхая, как мотылек. Но на излете своего танца она вдруг обеими руками вцеплялась в случайную связь и открывала свои знаменитые объятия. Марго хрипло хохотала и гладила Анечку по волосам.

Оказавшись одна дома, Анечка бродила по комнатам с чашкой чая и выла от тоски. На душе разливалось приятное тепло, пальцы согревались и Анечка звала Марго в гости. Вдвоем они много курили, смотрели в окно и думали каждая о своем.

Анечке доставляло удовольствие чувствовать себя несчастной, печальной и грустной. В поздней осени она видела нежную тоску, которая обволакивала и коконом ложилась на плечи. Анечка любила нервно курить, потирая лоб тонкой рукой. Это усугубляло чувство одиночества, брошенности и полного краха судьбы. Потом Анечка обнимала плюшевого медведя и сладко засыпала. Он не был против.

Марго Анечка любила без оглядки за ее стервозность, колкость, едкость и беспринципность. Как железобетон, накрепко спаялись две девочки, встав перед миром монолитной стеной. Друг за друга они были готовы порвать кому угодно глотку. Окружающие понимали это и мудро не шли на конфликт.

Тогда Марго с Анечкой самозабвенно нарывались.

С сентября начиналась пора дней рождений и Марго с Анечкой страдали от избытка спиртного, сигарет, воздушных шариков и салатов оливье.

Бледные, дрожащие, утром они заставляли друг друга съесть по йогурту, сгребали телефоны случайных знакомых в сумки и долго отмокали в ванной. Днем они обедали, маячили в окне, приплясывая под музыку, льющуюся из радио, а потом обзванивали всех именинников и сердечно поздравляли их. Вечером они ходили по дням рождениям, изрядно набирались, а к ночи устраивали дебош. На следующий день все повторялось по новой. Раз в неделю они позволяли себе пару выходных. Никто не был против.