Тан Тван Энг - Сад вечерних туманов

Тумз, Покровитель Аборигенов, привез убитого им вепря, шкуру со зверя снял один из оранг-асли . Запах мяса на вертеле подслащивал воздух, отчего меня одолевали и тошнота и голод одновременно. Магнус вышел из-за своего браай , чтобы познакомить нас с американцем средних лет. Он был симпатичным, несмотря на свою приземистость и редеющие волосы, гладко зачесанные назад.

— Джим тут на отдыхе. Он работает в Бангкоке.

— И чем вы там занимаетесь? — спросил Аритомо.

— Теряю все свои деньги, не говоря уж о волосах, пытаясь вновь вдохнуть жизнь в шелкопрядство, — ответил американец. — Магнус уверяет меня, что вы выстроили себе японский дом. Я сам собираю традиционный сиамский дом — на берегу кхлонга.

— Канала, — пояснил Аритомо в ответ на мой недоумевающий взгляд.

— Вы бывали в Бангкоке? — спросил американец.

— О, много лет назад, — ответил Аритомо, — когда пустился путешествовать по этим местам.

Эмили, раздававшая детям бумажные фонарики, позвала меня.

— Передайте это ей, — попросил Аритомо, вручая мне коробку, которую держал в руке. Трое мужчин отправились к плетеным стульям на лужайке. Я подошла к Эмили и отдала ей коробку. Она легонько встряхнула ее и поставила на стол.

— Хорошо, что ты привела его с собой, — сказала она. — В последнее время мы не так уж часто видим его.

— Они давно друг друга знают? — спросила я, поглядывая на Аритомо. Он допил бокал вина и взял у служанки еще один.

— Магнус и Аритомо? — Эмили задумалась. — Лет десять, нет, пятнадцать, по-моему. Они были когда-то такими хорошими друзьями, знаешь ли.

Магнус шепнул что-то Аритомо, тот откинул голову назад и рассмеялся.

— Похоже, у них и сейчас все прекрасно, — заметила я.

— Когда-то он приходил сюда каждое воскресенье и всегда что-то приносил с собой. Бывало, много пил и становился совсем мабук [152] Мабук — пьяный ( малайск. ). с Магнусом и их приятелями. Но после Оккупации он навещает нас все реже. Всегда одна и та же причина: занят, лах , устал, лах…

— Что-то меж ними произошло?

— Ты хочешь сказать, они поссорились? Нет, никаких драм, лах . Это все война, думаю. Она в чем-то изменила их дружбу.

Эмили открыла еще одну коробку и достала кипу бумажных фонариков, каждый из которых был сложен плоско, и дала мне один. Он растянулся, как аккордеон, когда я потянула за оба конца.

— Когда я вижу фонарики, снова чувствую себя маленькой девочкой, — сказала она. — Ты с фонариками играла, когда уже была взрослой?

— Мои родители праздновали китайский Новый год, а другие праздники — нет.

— Я удивилась бы, если б праздновали. Магнус говорил мне, что они были истовые анг-мо .

Аритомо, все еще поглощенный разговором с американцем из Бангкока, заметил, что я слежу за ним, только я все равно не отвела взгляд.

— Старый Мистер Онг, он был нашим соседом, бывало, устраивал вечера любования луной. Мы видели, как его дети играли с фонариками. Его первая жена всегда оделяла нас лунными пряниками [153] Лунные пряники — круглые (иногда иной формы), красиво (с добрыми пожеланиями и мудрыми советами) выпеченные китайские пряники-пирожные, которые в Праздник середины осени дарят друг другу члены семьи и друзья. . Я всегда думала, правда ли это… ну, что в лунных пряниках прятали тайные послания какие-то мятежники, замышлявшие свергнуть китайского императора.

— Ай-йох , держись фактов точнее… мятежники были китайцами, — сказала Эмили. — Они хотели покончить с правлением монголов. Восстание намечалось поднять в Чжунцю. И послания не всегда прятались внутри пряников.

— Где же еще их прятали?

— Иногда их писали прямо на пряниках. Послания вырезались в формочке для пряника. А готовый пряник разрезали на четыре части.

— Послание можно было прочесть, только сложив все куски вместе, — догадалась я.

— Умну, да? Подумать только: скрыто у всех на виду!

— Значит, в Чжунцюцзе празднуется это самое восстание.

— Эх, вы, девочки современные-пресовременные! При всем университетском образовании, вы не знаете даже вещей вроде этой, не знаете о ваших собственных традициях, — вздохнула Эмили. — Спроси любых здешних ребятишек — и все они знают эту историю, даже индийцы с малайцами.

— Это потому, — вмешался Магнус, принесший нам выпить, — что ты им ее каждый год рассказываешь.

— Им нравится ее слушать, — сказала Эмили, давая последний фонарик какой-то девочке.

Магнус подмигнул мне и обратился к ребятне: