Александр Кабаков: Все свои

Краснов и Сниккер сидят неподвижно, при этом Краснов постепенно делается еще багровее, чем хозяин дома.

Вениамин Вениаминович Шестикович тянется к украшающей стол бутылке коньяку, и правильно делает — рюмка коньяку, даже такого, который теперь продают в магазинах, влитая в больного — пусть насильно, с разжиманием зубов, — бывает очень эффективна в таких случаях.

А Клава Новогрядская ведет себя чрезвычайно странно, чтобы не сказать сильнее: она начинает сильно таскать себя за волосы, причем ей удается вырвать небольшую прядь из прически, без того не слишком пышной. Добившись этого, она переходит к следующему этапу очевидных угрызений: колотит себя по щекам, как следовало бы колотить отключившуюся Груню. При этом она выкрикивает бессмысленные вроде бы слова: «Я видела! Видела! На той неделе видела! На лестнице они стояли! А я подумала, пацаны пиво пьют! А это они!»

У Краснова и Сниккера возникает мысль (воспользуюсь авторским правом рыться в мыслях персонажей) вот какая: «С ума сошла. Только сумасшедшей, блин, здесь не хватало». Мысли у них одинаковые, даже сформулированные в одинаковых словах, что объясняется годами совместной работы. И у их жен мысли тоже одинаковые: «Бывает же любовь на свете, а я…»

У Вениамина Вениаминовича никаких мыслей нет — во всяком случае, его мысли не известны никому, включая автора.

И только Дмитрий Владимирович все понимает сразу и правильно, несмотря на приближение гипертонического криза.

— Какая же ты идиотка, Клавдия, — говорит он вместо слов утешения несчастной племяннице. — Ты почему же, мать твою, мне не сказала, что Машка с этим… как его… с Вороновым, что ли… общается тайком? А?!

Дальше, конечно, последовала семейная сцена, которую я описывать не буду — кто не знает современных семейных сцен. Дмитрий Владимирович совершенно потерял лицо и ругался последними словами, но давление у него более или менее нормализовалось — во всяком случае, багровая краска ушла с его лица. Клавдия неустанно рыдала, умудряясь при этом сообщать подробности свидания, которому она стала свидетельницей в полутьме лестничной площадки: как этот гад и Машенька обнимались, и куда он пытался лезть, и как именно они целовались, и вообще. Вениамин Вениаминович понемногу пил коньяк и озабоченно качал головою — более сильных способов выражения своих чувств он, видимо, не знал. Краснов — все еще красный — и Сниккер ругали подлеца Воронова последними словами, желая поддержать друга Дедушева и одновременно отвлечь внимание от своей роли в этой истории — ведь похититель невесты был их клиентом. В принципе профиль работы адвокатской конторы не предполагает выполнения таких поручений, которое он им дал… Жены молчали.

И только двое были заняты совершенно другим. Груня, еще не совсем очнувшись, так и сидела на полу, и Эдик стоял рядом с нею на коленях. Он, видимо, вспомнил свою врачебную профессию и считал пульс пациентки, но считал как-то странно: вместо того чтобы плотно прижать свой большой палец к синеватому сосуду, который бился на запястье девушки, он этим пальцем едва заметно поглаживал это запястье. И — точно не скажу, не расслышал — повторял при этом: «Все будет неплохо… все…»

Тут я их оставил на некоторое время. А всех — с наступающим!

Прошли, как писали в старых романах, годы.

Тогда время измерялось годами, и даже не очень важно было, сколько именно лет прошло — ну, прошли и прошли, ничего не изменилось. Разве что умер кто-нибудь или родился, а в остальном все как было, так и есть. Теперь время измеряется по-другому: полагаю, что основная единица измерения — день. Во всяком случае, сообщение «прошли годы» ничего не говорит. Один год, как день, а иной день, как год. Так что в нынешнем году содержится триста шестьдесят пять прежних, а в високосном — триста шестьдесят шесть.

Поэтому я уточняю: прошло три года. И опять дымился и тек в небесах над городом рождественский свет, и падал неестественно крупный снег, как в «Евгении Онегине», когда они стреляются. Куда, куда, куда вы удалились… Паду ли я…

Ну ладно, отвлекся, простите.

Итак, Маша с Мишей по-прежнему странствуют по свету, где именно — неизвестно. Вроде бы Миша завел хороший бизнес не то в Штатах, не то в Германии — хотя в это не верится, не так просто там бизнес завести… Вроде бы, наоборот, уехала влюбленная пара на Гоа и предается медитации, курению почти легальной там травки, самопознанию… Но точные сведения о них состоят лишь в том, что никаких точных сведений нет.