Эдуард Тополь - Любожид

Утром, когда тесть повез его к какому-то экстрасенсу вправить выбитое при аварии плечо, он не верил ни в какие волшебные биополя и прочую мистику. Но он поехал, потому что плечо болело, а на рентген и лечение в больнице уже времени не оставалось. Экстрасенсом оказался молодой, не старше Рубинчика, коренастый еврей по фамилии Крамер – с пышной жесткой шевелюрой торчком, высоким лбом, карими глазами в очках и папиросой «Беломор», закушенной в крепких зубах. На вид он выглядел типичным кандидатом каких-нибудь технических наук, уволенным с работы в связи с отъездом в Израиль. Но оказалось, что по своей основной профессии этот Крамер поэт и даже член Союза советских писателей, эмигрировать не собирается, а на экстрасенса только учится – в полусекретной экспериментальной лаборатории биополя при каком-то тоже полусекретном НИИ. Медленно поводя руками вокруг Рубинчика, он тут же перечислил все его прошлые и настоящие болезни:

– Глазные яблоки слабеют, скоро будете пользоваться очками… Два зуба у вас металлических, а в двух других сделаны пломбы, но плохо, лучше бы их вырвать до эмиграции, а то на Западе это стоит дорого… В правом легком затемнение, вы, наверно, рано начали курить… В плече перелома нет, а только вывих, это я вам сейчас поправлю… На правом боку, под ребром, небольшое пигментное пятно, но ничего злокачественного… И вообще вы человек здоровый, но аура порвана в трех местах и, кажется совсем недавно. Ах да, вы же были в аварии…

Поскольку Рубинчик был одет и никогда этого Крамера не встречал, такой диагноз – словно Крамер видел своими руками сквозь одежду – был удивителен сам по себе. Но потом Крамер все-таки попросил его раздеться до пояса, и Рубинчик, постанывая отболи в плече, снял с помощью тестя свою куртку и рубашку. Крамер загасил папиросу в пепельнице, усадил Рубинчика на стул, подошел к окну, открыл его, воздел свои руки к небу и стоял так минуты три, глубоко и шумно дыша, словно вентилируя свои легкие чистым воздухом. Но наконец он вернулся к Рубинчику и стал водить своими руками вдоль его распухшего плеча – не прикасаясь к нему, а, наоборот, держа свои ладони в пяти примерно сантиметрах от пациента. Эти пассы начинались от шеи и длились по всему плечу и руке, а дойдя донизу, до кисти руки Рубинчика, Крамер отводил свои руки и стряхивал их в сторону, словно на них налипла какая-то грязь.

Рубинчик молча наблюдал за этой странной работой. В квартире было крайне бедно, почти голо – только старый письменный стол у окна, два стула, продавленный диван, покрытый каким-то вытертым ковриком, в одном углу – высокий фикус в бочке, в другом – небольшая икона в простом окладе, а между ними вдоль стены – полки с книгами. За окном – голые приснеженные деревья с суетливыми московскими воробьями и гудки машин внизу, на Красноармейской улице.

Минут через пять после этих пассов Крамера Рубинчик вдруг почувствовал, что боль стала сдвигаться куда-то книзу, к руке, и удивленно взглянул на свое плечо. То, что он увидел, заставило его изумленно округлить глаза и даже задержать дыхание. Под пассами этого взлохмаченного еврея опухоль, все уменьшаясь, сдвигалась от плеча книзу, к руке, и это было так зримо и очевидно, как у питона, который медленно сдвигает по своему телу проглоченную только что добычу. А вмеcте с опухолью двигалась боль – книзу, к руке.

Через двадцать минут все было кончено. Крамер выдавил остатки опухоли из пальцев на руке Рубинчика, в последний раз стряхнул свои руки и пошел мыть их на кухню, словно на них действительно была грязь.

– Потрясающе! – сказал тестю Рубинчик, недоверчиво крутя рукой в воздухе и изумляясь полному отсутствию боли.

– Я тебе говорил! – гордо сказал тесть, словно это он сам исцелил Рубинчика.

– Сколько мы ему должны?

– Ничего! Он не берет денег!

– Но он же нищий!

Тут, прервав их разговор, вернулся с кухни Крамер.

– Несколько дней не поднимайте ничего тяжелого, и вообще с вашей пробитой аурой вам нужно не в эмиграцию, а в лес или на море. Грибы собирать, плавать… – сказал он и стал водить руками вдоль лица Рубинчика, объяснив: – Я вам дам немного энергии, чтобы быстрей зажили порезы. А то с таким лицом за границу!…

– Если вы умеете делать это , – сказал ему Рубинчик, продолжая недоверчиво двигать исцеленным плечом, – вы же на Западе можете стать миллионером!

– Могу, наверно, – сказал Крамер. – Вчера я одной женщине убрал рак матки, который ей уже отказались оперировать в больнице.