Евгений Бабушкин - Библия бедных

«То, что сегодня вы называете демократией, не что иное, как либерально-культурно-марксистская диктатура. Марксистская реформа культуры, феминизм, уничтожение церкви, сексуальная революция… в результате всего этого власть в Европе постепенно перешла в руки к левым, произошло падение и пересмотр моральных норм и ценностей».

Брейвик – наш, родной. Это в Норвегии он правый экстремист, а в России многие думают как Брейвик: мигранты оборзели, женщины должны сидеть тихо, коммунизм – зло, гомосексуализм – грех, гуманизм – отстой, и вообще мы стали слишком добренькие.

Недаром Брейвик пророчествует о союзе белой Европы и белой России: «Многие высокопоставленные русские политики, военачальники и большинство россиян, вероятно, будут заинтересованы в этой перспективе».

Его утопия – почти Россия сегодня.

«Мы будем, – пишет он в манифесте, – реформировать нашу демократическую модель от «массовой демократической модели» в модель, более напоминающую русскую систему введения демократии. Патриотический трибунал останется в роли попечительского совета после окончания переходного периода… Попечительский совет будет препятствовать закоренелому марксизму/культурному марксизму в проникновении в различные слои общества».

«Аптечный стрелок» Дмитрий Виноградов пошел на дело после пятидневного запоя. Его прозвали русским Брейвиком. Но это стилистически неверно.

«Я ненавижу человеческое общество, и мне противно быть его частью! Я ненавижу бессмысленность человеческой жизни! Я ненавижу саму эту жизнь! Я вижу только один способ ее оправдать: уничтожить как можно больше частиц человеческого компоста». Он коротает пожизненное в адских условиях, а его манифест – это плач неудачника. То ли дело Брейвик: респектабельный убийца.

«Я хранил три бутылки Château Kirwan 1979 года, которые купил на аукционе 10 лет назад с намерением насладиться ими на очень торжественном событии. У меня возникла мысль сохранить последнюю бутылку для моего последнего празднования мученичества и насладиться ею с двумя первоклассными модельными проститутками, которых я намереваюсь нанять до миссии…»

Оставшихся денег ему хватило только на одну. Но и в тюрьме ему достаточно сладко: ему даже разрешили спать с поклонницей. Не каждый день.

Террористов обычно убивают на месте. Школьные стрелки оставляют последнюю пулю себе. Лишь четверо массовых убийц живы до сих пор.

Джеймс Холмс, расстрелявший зрителей на премьере «Бетмена» (24 трупа, пожизненное). Австралиец Мартин Джон Брайант (35 пожизненных за убийство 35 человек). Казахский пограничник Владислав Челах (убил 14 сослуживцев).

И Брейвик.

Живет он лучше, чем многие из нас живут. У него трехкомнатная камера с персональным спортзалом. Он немного жалуется на качество масла. Он огражден от всяких ужасов. Он лишь понаслышке знает, что этот год стал самым кровавым за десять лет и что следующий побьет рекорд. Его персональный рекорд тоже побили: Мухаммед Лауэж Булель убил в Ницце на семь человек больше.

Сотни убиты в Европе, тысячи – в странах третьего мира, а Брейвик спокойно качает бицепсы в спортзале. Можно сказать: повезло.

Он выйдет на свободу 22 августа 2033 года. Он выйдет в хорошей форме: вы же видели его тренажеры. Он выйдет в хорошей стране, где уважение к правам человека подпитано двумя миллионами баррелей шельфовой нефти в день. Он выйдет в хорошем возрасте – всего полвека: достаточно, чтобы начать с начала.

Интересно, в какой мир он выйдет.

На митинги Евгений ходит с плакатом «Я не хочу жить зря!». То есть политически он схватывает главное, оставляя детали профессиональным активистам, своим товарищам по левому движению.

К тому же его обязывает фамилия. Этот Бабушкин помнит про того Бабушкина, революционера-искровца, который агитировал на стеклянном заводе сто лет назад и мечтал о «превращении заурядного числительного человека в человека-социалиста». Тот Бабушкин понимал, что в момент сдвига основ многое на стеклянном заводе может разбиться, салютно лопнуть вдребезги или просто опасно и некрасиво треснуть, но с другой стороны, он знал, что предстоит весь человеческий мир сделать единой фабрикой, прозрачной для своих работников. Помнить о таких вещах означает сохранять верность великим Событиям.

«Быть левым для меня – это как высылать деньги маме», – признается Евгений.