Леонид Шорохов - Володька-Освод

Сложнее было с матросом-спасателем. Володька несколько ревновал к своей прежней должности. Его мучило сомнение: а найдется ли кандидат, вполне достойный бродить по старым сагинским следам? Все ж таки пять лет провел Сагин в полосатой робе матроса-спасателя — кус жизни, и хороший кус. Неприятно было бы увидеть на обжитом месте лицо недостойное. Вопрос этот пока оставался открытым.

Пылающие яркими красками щиты наглядной агитации вторым, помимо сетчатого, забором опоясали Володькину усадебку. Опять пришлось раскошелиться. Володька никогда не мог бы вообразить, что люди искусства окажутся такими ухарями и живорезами. Однако, изъездив весь город и перетолковав со всеми городскими оформителями, Володька с огорчением убедился, что они хорошо знают цену копейке. Кроме того, сговорились, что ли, мастера кистей и красок, назначаемые ими гонорары совпадали в пределах десятки. Такая обнаженная меркантильность творческих работников неприятно поразила и огорчила Володьку. Ничего святого уже не остается на этом свете! — досадовал он.

Но планы Сагина были слишком обширны, чтобы пожертвовать хоть чем-нибудь для экономии лишней полсотни. Пришлось понатужиться и заплатить. Кроме того, на местном верху, там, где решался вопрос о выделении земли, обещанная наглядная агитация и решила вопрос в Володькину пользу, так что отступать было некуда. Может быть, все Володькино будущее зиждилось на спасательных акварелях. Упускать было невозможно. Да и помимо прочего, цветистые щиты создадут непроницаемый заслон вокруг Володькиного поместья, а одно это уже с лихвой покрывало все затраты на искусство.

— Эх, где наша не пропадала, — махнул рукой Володька, открывая многострадальный бумажник, — малюй в полный рост!

Через месяц Сагин красными, белыми и синими красками громогласно оповещал весь белый свет о взятых на себя широчайших задачах и ответственнейших обязанностях и во весь голос грозился не только выполнить, но и на огромный процент перевыполнить труднейшее дело спасания утопающих.

Время побежало как бешеное. Малиновым цветом расцвела Володькина жизнь на унавоженном поле родного ОСВОДа. Правда, навоза потребовалось немало.

Большие люди оказались не такими уж недоступными, какими выглядели в строгой тишине своих кабинетов. Нет, на природе, в узком, интимном кругу многие из них оказывались свойскими ребятами. Ну а те, что не оказывались, те и знать не знали о Володькиной веселой конторе.

Сначала Сагин несколько робел участвовать в их разговорах, опасаясь осрамиться малой своей ученостью (все казалось ему, что предметы внимания больших начальников должны быть самые важные, шибко умственные, никак не доступные его простецкому разумению), но, маленько по-прислушавшись, Володька облегченно вздохнул и повеселел. Разговоры вальяжных сановников оказались на деле самые простые. Речь шла больше о бабах, выпивках да гулянках. Ну, иногда возникали и стычки в спорах, кто, кого и когда больше надул.

Самая это и была Володькина тематика. Плавал Сагин в ней, как годовалый сазан в акдарьинском мелководье. Скоро он с тайной радостью заметил, что его не отшибают от общего трепа, как это частенько случалось прежде, когда Володька больше молчал и только редко-редко осмеливался вставить пустяковое замечание.

Нет, теперь к нему прислушивались и особенно внимали, когда Володька, входя в раж, повествовал о своих многочисленных победах над слабым полом. И чем больше он входил в подробности, тем внимательней становились слушатели. Глаза собеседников начинали сладко маслиться, лица багроветь, а Володька знай разливается курским соловьем, выкладывая нужным людям мельчайшие нюансы своей изощренной сексуальной техники.

Нынче к вечеру он ожидал больших гостей. Подошла суббота, а каждую субботу Сагин принимал высоких доброхотов по всем писаным и неписаным законам восточного гостеприимства. Влетало, конечно, в копеечку. Ну да куда денешься? Без постоянных раутов на природе никак было не выжить сагинскому благополучию.

Шурьяк был отряжен в город за коньяком и копченой колбасой (благо на мясокомбинате хорошо знали, с кем хороводится Володька). Белую Сагин и за влагу-то не считал.

Сашка был парень простой, и поэтому пришлось его досконально про-ин-струк-ти-ровать! Страшный вкус развился у Сагина к разным начальственным терминам.

— Никаких местных помоев не брать! — разъяснял Володька. — Грузинской чачи тоже, а добыть хоть из-под земли пятизвездочный армянский.