Алексей Шкваров - Время греха - Роман

— Да!

— А милосердие?

— К ним? — Недоумение на лице.

— К ним тоже! Ты знаешь, что любая война, справедливая или нет, пробуждает в человеке самые низменные инстинкты, оставив лишь толику христианской любви, называемой милосердием — сострадание к раненому врагу, милость к пленным, пощада для женщин, стариков и детей… и дело это сугубо индивидуальное, несмотря на все женевские конвенции.

— Но они наступают! Молчать? Дать им возможность утаскивать свои жертвы в омут ядовитого тумана. Очертить круг, как Хома Брут и спасаться молитвой? Ведь они везде! Снизу, рядом, сверху. Одни указывают, заставляют жить по их правилам, другие грабят, воруют, насилуют, третьи, которые должны защищать нас — оберегают их, четвертые жалят снизу… И они плодятся, их все больше и больше! Что делать?

— Русский вопрос! Забыл еще спросить: «Кто виноват?» А ты отличишь муляжный терновый венец от настоящего, ибо в зеркале неясно из чего его шипы, из твердого, как сталь растения или мягкой податливой меди. Они суть наше отражение, ты забыл?

— Но за ними пошли… Так что ж…

— Им все равно не победить.

— Стоять и смотреть? Ничего не делая?

— Я разве сказал бездействовать?

— Значит, война? Кровь?

— Не знаю… не по плоти воинствуем… но, боюсь, без крови не обойдется… Нас меньше, но мы умнее, хитрее, наше оружие — наш интеллект, которым они обделены.

— Но горе от ума?

— И от ума тоже… но горе ведь побежденным, а мы не побеждены!

— Но ты сказал «ум»?

— Я добавил к нему интеллект.

— Не вижу особой разницы.

— А зря! Ты думаешь, они глупы? Да, в массе своей. Но они недаром смотрятся в зеркало, и коноводы их берут пример с нас во многом. Они додумались до муляжа из терновника и до копирования библейских заповедей. И слова-то правильные, все о благе народном, о страхе Божьем. Ум скопировали, развили — было с чего, хоть и остался он лишь отражением, способным на хитрость и вероломство, но не на добрые дела. А интеллект не скопируешь, он врожден, ниспослан Господом в момент оплодотворения. Интеллект и есть то самое, что люди веками пытались объяснить непорочным зачатием, схождением Святого Духа. Интеллект это Божье Провидение в человеческих руках, это оружие возмездия для антихриста, а не тривиальной мести одних подобий Божьих другим. Месть порочна сама по себе, порождает отмщение и делает это все бесконечным. А возмездие это осиновый кол в сердце вурдалака. А они и есть упыри, и кровь их хоть и красна на вид, но не пульсирует, истекает медленно, как взболтанный томатный сок. И еще справедливость и совестливость! То, что нас отличает от них. То, что никогда не отразится в зеркале, ибо тоже дано господом, вдохнувшим в нас жизнь.

— Как отличить их?

Писатель задумался, представив тварей. Они шевелятся, трогают друг друга мохнатыми лапками, удостоверяясь, что вокруг свои — а то, как чужак заберется, надев их личину, не доверяя родному… — Стоп! — Его осенило. Он вспомнил и воскликнул. — По запаху! Запах. Сладковато-кислая плесень их душ, которая пробьется даже сквозь благородный французский парфюм. Это они! Ты должен стать дегустатором! Почувствовать щекотанье в ноздрях и тогда приступить к главному. К вскрытию истины!

— Их цель?

— Благородная кровь! Еще бы! Они ее боятся, их страх инстинктивен, но он и придает им силы, ибо их легион. Его не увидишь ни в темных маслянисто-нагловатых или холодно-голубых глазах. Их тонкие, поджатые в презрительную куриную гузку или, наоборот, толстые, по-африкански выпяченные губы, со скошенной на сторону челюстью, открывающие влажную от слюны гортань, также не выражают страха. Но он есть! И они об этом знают. Вытравливают его из себя. Но разве можно вытравить то, что живет под кожей, что питает и определяет их существование? Они этого не ведают, но именно страх движет их по жизни. Рожденный сумраком в нем и останется, если не схватит спасительную молекулу, не поселится в нем эмбрион Непорочного Зачатия. Они были всегда: вампиры, упыри, вурдалаки, как их только не называли. Люди придумывали им имена, ибо не могли объяснить то, что с ними происходит. Религия, которая господствовала в умах, называла их демонами, и подтверждала, что сонм их, они искушают, эти самые инкубы, суккубы, но церковь, не Храм Божий, а именно церковь с ее четкой организационной структурой, централизацией власти, определила имя тех, кто должен и может противостоять злу и тьме — светом. Они — Ангелы Неба. Но церковь тут же оговорилась: «Среди нас их нет! Они на небе!» Почему демоны Сумрака нас окружают, а ангелов вдруг нет?