Конн Иггульден - Воронья шпора

Со своего места у весла Генри мог видеть удалявшийся берег. Стражники, выставленные молодым графом, превратились в крохотные фигурки на причале, все еще смотревшие вслед шлюпке и, возможно, уже задумывавшиеся о собственных перспективах на будущее, после того как бежали оба Тюдора.

Джаспер заметил, что Генри улыбнулся и глубоко вздохнул, наполняя морским воздухом узкую грудную клетку. Мальчишка заметно устал, однако его дядя видел, что он хочет закончить взятое на себя дело, и не мешал ему. Когда они оказались рядом с корпусом «Пембрука», гребцы убрали весла, и им перебросили швартовочные концы. Лодку самым надежным образом закрепили у борта. Джаспер дал знак племяннику подниматься и тут же заметил, как, охваченный гневом, сидевший за Генри моряк вскочил с места и протянул руки к мальчику. Пока француз еще совершал свое движение, старший Тюдор толкнул его плечом. Матрос взмахнул руками и с шумным плеском полетел в воду.

– Все остальные – на борт! – рыкнул Джаспер. – И глядите за тем, чтобы с этим мальчиком, моим племянником, ничего не случилось – в жилах его течет королевская кровь. Внимательнее смотрите за ним – или будете болтаться у меня на рее.

Босые и сильные матросы быстро поднялись на борт. Старший Тюдор заметил, как они показывают Генри те места, где лучше прикасаться к канатам, чтобы грубая пенька не ранила его мягкую кожу.

Джаспер посмотрел за борт и с удивлением заметил там французского моряка, выгребавшего без признаков паники на лице. Плавать умели немногие из его людей, однако те из них, кто рос на берегу моря, часто еще в детстве научились плавать и нырять.

На лице моряка не видно было гнева. Он прекрасно понимал, кто именно толкнул его за борт, и темперамент его остудило море.

– Милорд, простите меня! – обратился он к Тюдору. – Я оступился, но больше не обеспокою вас.

Джаспер отметил, что матрос правильно считает себя виноватым, возмутившимся против капитана корабля, между прочим. Однако, что он там думает, было не важно. Какое-то мгновение старший Тюдор намеревался позволить ему уплыть к берегу, однако там по-прежнему маячили стражники графа. Матрос знал все: откуда пришел и куда идет их корабль, знал их сторонников и их возможности. Джаспер протянул руку, чтобы помочь моряку забраться в лодку, но когда тот ухватился за нее, своим коротким ножом полоснул его по горлу. Вода мгновенно окрасилась кровью, и матрос осел вниз, в море, с недоуменным выражением на лице.

Тюдор немедленно отвернулся и снова привязал к поясу шнурок с ножом. Затем быстро влез наверх по канатам, обдирая костяшки пальцев о грубые доски, но вместе с тем радуясь свежему морскому ветерку и удаче. Он предпринял эту вылазку для того, чтобы спасти своего единственного кровного родственника, и вся рать Пембрука, все слуги, стражники, охотники и солдаты графа не сумели остановить его. Золото французского короля приятно отягощало его спину, и он похлопал по своей казне. Стыдно возвращать такой заем, когда впереди у тебя Лондон. A в Лондоне нетрудно составить себе состояние, если с умом вложить свои деньги.

– Поднимайте парус, плывем в Бристоль! – скомандовал Джаспер. – Приказываю это властью Генриха Шестого Ланкастера, английского короля.

Англичане и валлийцы из команды корабля разразились приветственными криками. Бретонцы и фламандцы просто пожали плечами и начали поднимать якорь, волочившийся по далекому морскому дну.

Одетый в черное Ричард, герцог Глостер [8], присел на верхнюю ступеньку лестницы перед площадкой второго этажа и, подперев ладонью подбородок, опустил локоть на колено. Штаны в обтяжку, которые он носил, были мягко простеганы под каждой ягодицей. Так пришлось сделать из-за того, что он много времени проводил в седле, однако это еще и оберегало герцогскую задницу от заноз. В дублете ему было удобно, а обманчиво свободный камзол предоставлял нужную свободу движениям фехтовальщика. Время от времени он почесывал щеку о высокий воротник, потирая темно-русую щетину о складки полотна. Скоро снова придется бриться, хотя после этой процедуры он чувствовал себя, наверное, так же, как чувствует ощипанный гусь.

Спина опять болела. Ричард шевельнулся, стараясь найти более удобную позу и чувствуя при этом раздражение и досаду. В нормальный вечер веселый разговор и общий смех в таверне должны были, по его мнению, заглушить стоны и ритмичный стук, доносившийся из комнаты на втором этаже. Однако присутствие личной охраны короля Эдуарда, бросавшей многообещающие взгляды на все, что смело шевельнуться или заговорить, постепенно разогнало всех обычных посетителей. Оставшиеся отпетые выпивохи решительным образом ничего не замечали и пропускали кружку эля за кружкой, не поднимая глаз от застеленного тростником пола.