Марио Варгас Льоса - Скромный герой

— Что это с вами, сеньора Аделаида? Почему вы меня так недоверчиво разглядываете?

Аделаида ничего не ответила. Она стояла, уставясь на него большими, темными, чужими глазами; от гримасы отвращения или страха щеки ее запали, на лбу прорезались морщины.

— Вам что, нехорошо? — переспросил Фелисито; ему и самому сделалось не по себе.

— Не садитесь вы в эту машину, так лучше будет, — в конце концов произнесла женщина хриплым голосом, словно язык и гортань подчинялись ей с большим трудом. Она махнула рукой в сторону красного грузовика, который Фелисито припарковал на обочине шоссе.

— Чтобы я не садился в свой грузовик? — изумился водитель. — А почему, можно узнать?

Аделаида быстро огляделась по сторонам — как будто опасаясь, что ее смогут услышать другие шоферы, посетители и владельцы забегаловок и палаток.

— У меня было озарение, — тихо произнесла она, все с таким же потерянным лицом. — Я не могу вам объяснить. Просто, пожалуйста, доверьтесь моим словам. И не садитесь в этот грузовик, так-то лучше будет.

— Спасибо вам за совет, сеньора, я вижу, он идет от чистого сердца. Но я вынужден зарабатывать себе на похлебку. Я шофер, мой заработок — это грузовик, донья Аделаида. Как же мне иначе кормить жену и двух ребятишек?

— Тогда, по крайней мере, будьте очень осторожны, — произнесла женщина, опуская глаза. — Прислушайтесь к моим словам.

— Вот это я вам точно обещаю, сеньора. Я всегда осторожен.

Через полтора часа на повороте грунтового шоссе из тучи серо-желтой пыли выскочил, юля и завывая, пассажирский автобус, шедший из Крус-де-Чалпо́н, и с невообразимой смесью лязга, скрипа тормозов, криков и рыданий нацелился на грузовик. С рефлексами у Фелисито все было в порядке, ему удалось вывернуть руль, кабина съехала с дороги, поэтому удар пришелся на кузов с грузом, что и спасло водителю жизнь. Но пока не срослись кости плеча, спины и правой голени, Фелисито, закованный в гипс, помимо боли ощущал еще и безумный внутренний зуд. Первое, что он сделал, обретя наконец свободу передвижения, — это отправился на пятидесятый километр. Сеньора Аделаида сразу же его узнала.

— Ай как я рада, что вы уже поправились! — воскликнула она вместо приветствия. — Вам как обычно — кусочек говядинки и лимонад?

— Заклинаю вас всем, чем угодно: откуда вы узнали, что этот автобус из Крус-де-Чалпон врежется в меня, сеньора Аделаида? С тех самых пор я только об этом и думаю. Вы ведьма или святая? Кто вы есть?

Он заметил, что женщина побледнела и не знает, куда деть руки. От растерянности она опустила голову.

— Я ничего об этом не знала, — пролепетала она, не глядя на Фелисито, словно чувствовала за собой серьезную вину. — У меня было озарение, и только. Иногда со мной так бывает, и я не знаю почему. Я их сама не ищу, че гуа ! Клянусь вам. Это вечное мое проклятье. Мне не нравится, что Пресвятой Господь такое со мной проделал. Я каждый день молюсь, чтобы Он забрал у меня этот свой дар. Это ужасно, поверьте мне. Из-за этого я чувствую себя виноватой за все несчастья, которые случаются с людьми вокруг меня.

— Но что вы видели, сеньора? Почему в то утро вы мне сказали, что лучше бы мне не садиться в мой грузовик?

— Ничего я не видела: я никогда не вижу того, что должно произойти. Вот только пришло озарение. Если вы сядете за руль этого грузовика, что-то может с вами случиться. Что — я не знала. Я никогда точно не знаю, что будет. Знаю только, что есть вещи, которых лучше не делать, потому что последствия у них нехорошие. Не желаете ли мяска и баночку инка-колы?

С тех пор они подружились и скоро перешли на «ты». Когда донья Аделаида уехала с пятидесятого километра и открыла лавочку с травами, рукодельем, безделушками и святыми картинками неподалеку от старой скотобойни, Фелисито по меньшей мере раз в неделю заходил к ней поздороваться и перекинуться словечком. Почти всегда он приносил какой-нибудь подарочек: конфеты, пирожное, пару сандалий, а уходя, вкладывал в ее мозолистые, совершенно мужские руки бумажку в несколько солей. Фелисито обсуждал с Аделаидой все важные решения, которые принимал в эти двадцать с хвостиком лет, особенно со времен основания «Транспортес Нариуала»: получение займов, покупку грузовиков, автобусов и маршруток, съем помещений, прием или увольнение шоферов, механиков и кассиров. Обыкновенно Аделаида сама смеялась над своими рекомендациями: «Да что я могу про это сказать, Фелисито, че гуа ! Как ты можешь меня спрашивать, что лучше — „шевроле“ или „форд“, откуда мне знать про марки автомобилей, если у меня никогда ни одного не было, да и не будет!» Однако иногда, хотя женщина и не понимала, о чем идет речь, на нее накатывало озарение и она давала свой совет: «Да, Фелисито, займись этим, тебе, я думаю, это пойдет на пользу». Или же: «Нет, Фелисито, это тебе не подходит, я точно не пойму, но что-то в этом деле плохо попахивает». Слова Святоши являлись для коммерсанта истиной в последней инстанции и исполнялись им в точности, даже если они звучали непонятно или абсурдно.