Дмитрий Градинар - Звездный патент. Сборник

– Банкет еще не начался, а мы уже обошлись командору Беркли в кучу кредитов! – заметил Барон. – Привык он, наверное, к полным бортовым залпам…

Самого Беркли Джокт видел лишь издалека. Потому что прибыли они последними, когда все остальные заняли уже места за длинными столами. И троице пришлось приткнуться на самом краю, хотя командир Гонза пытался подавать какие-то знаки, чтоб они пересели поближе.

Но даже отсюда, с самого края, и даже когда панихида была окончена и началось «восхваление героев», как назвал это Барон, было заметно, что Беркли пребывает в подавленном настроении. Гаваец сразу же разжился новостями. Оказалось, в числе приглашенных был и Эрнальдо, капитан – владелец рудодобывающего каравана. Но он не пришел. И никто из рудодобытчиков не явился в «Стокгольм». Подтверждением этого слуха были два полностью накрытых стола с пустующими креслами в правой части огромного зала.

Добытчики, опять же со слов Гавайца – а уж откуда и как ему стало известно – почти тавтология, но – неизвестно! – проводили свое собственное застолье. Совсем в другом месте. И Эрнальдо якобы сказал Беркли, что не видит для себя чести сидеть с ним за одним столом, считая только командора линкора виновником всех смертей.

Что-то такое пытался сказать в микрофон и сам командор, но Гонза, сидящий рядом с ним, не позволил договорить и, перехватив микрофон, разразился речью на целых несколько минут. Вот уж чего не ожидали от него пилоты!

Он говорил, что личная доблесть и готовность к самопожертвованию ради других – главное качество командующего линкором. Потом справедливо заметил, что уход каравана, пусть и с потерями, результат нелегкого решения и что не каждый капитан рискнул бы такое решение принять. Дальше Гонза напомнил, что «Инк» уничтожил в бою несколько крейсеров, линкор и множество истребителей Бессмертных. Каждое слово пилота-истребителя, каждая фраза ложились в таком порядке и звучали в такой тональности, что Беркли в конце концов расцеловал Гонзу. И со слезами на глазах заявил, что только сейчас считает гибель сотен членов экипажа – не напрасной, а свою честь – спасенной.

Потом еще кто-то говорил… И тоже – подыскивая только хорошие слова. Кажется, это был представитель Центрального Штаба ВКО Солнечной.

– Внимание! Большая шишка! – шепнул на ухо Джокту Барон. – Член семьи хайменов!

Джокт в это время прикидывал, как бы сэкономить нейтрализаторы, чтобы хоть что-то оставить про запас. А потом он вместе с Гавайцем полностью переключился на еду, особенно в этом преуспел Гаваец. Такую роскошь они наблюдали раньше только по видео.

– Ом-ный ум-ум али! – пытался что-то произнести с набитым ртом Гаваец, теперь уже растеряв все свои застольные правила. Минутой позже он уточнил. – Полный залп! Сколько жратвы, и вся – одни деликатесы!

Гонза опять начал подавать им знаки. Увидев, что тройка никак не реагирует, спешно подчищая все на своем конце стола, командир взял в руки микрофон.

– От имени командора Беркли я приглашаю сюда самых молодых участников моей группы, лидера Джокта и его ведомых, которые непосредственно были заняты сопровождением вашего линкора. Может, кто не разглядел – вертелись там рядом с вами три букашки, когда у Прилива появилась последняя группа Бессмертных… Финальный аккорд схватки взяли именно они – пилоты-новички истребительного флота, крепость «Австралия»! Пилот Джокт! Пилоты Барон и Гаваец! Прошу. Остальное пусть скажет сам командор.

Потом время понеслось быстрее. Дальнейшее показалось Джокту вопиющей несправедливостью. Да что там! Это и была несправедливость. Командор Беркли, обладающий правом награждения подчиненных ему членов экипажа, но очереди пожал руки Джокту и его товарищам, пытался что-то сказать, но в итоге махнул рукой, потому что голос у него снова предательски задрожал, и заранее приготовленная речь оказалась скомкана.

– В том бою… Вы действовали, защищая мой корабль, как любой из военных астронавтов линкора. Я считаю себя вправе… Я обязан… А помощник министра подтвердит мое решение… Знак «За помощь в бою»… Пилот Джокт! Пилоты Барон и Гаваец! Примите и носите с гордостью!

Помощник министра, или кто он там был, кивнул, и на груди у Джокта – у первого – появилась маленькая, но вызывающая такие большие чувства медаль.

«Пришел на помощь» – было выгравировано на лицевой стороне, рядом с изображением руки, обхватывающей другую, бессильно поникшую руку.