Игорь Шагин - Белая полоса

— Согласно нормам УПК, — продолжил он, — материалы уголовного дела, по которому не принято судебного решения, не говоря уже о том, что не было предъявлено обвинение, не могут являться доказательствами по другому делу. Тем более, — добавил он, — из ходатайства прокурора не ясно, доказательствами чего и по каким эпизодам эти материалы являются.

Лясковская выслушала моего адвоката, потом мнение других участников процесса, в том числе моё, и их защитников, единогласно поддержавших Баулина, один из которых добавил, что в практике судопроизводства отсутствует такой термин, как «дополнительные доказательства», а есть просто «доказательства», и удовлетворила ходатайство прокурора о приобщении двадцати пяти томов. А потом — ходатайства подсудимых и их адвокатов на ознакомление с этими томами. Но дальше судебный процесс в этот день не двинулся. Один из защитников сказал, что он получил СМС и срочно по семейным обстоятельствам вынужден покинуть зал судебного заседания.

— Уже Новый год на носу, — сказала Лясковская и распустила участников процесса до пятницы.

Прямо над камерой, в которой я находился, разместился Жора Янев — по разговорам среди заключённых, лидер белоцерковской преступной группировки, обвинявшейся в пятистах эпизодах ограблений и сейчас ездящей всем составом из двенадцати человек на суды.

Ходили рассказы, что члены этой банды, как квалифицировала их действия прокуратура, специализировались на дальнобойщиках: устраивали засады перед инсценированными авариями на трассе, выставляли голосовать девочек и после этого заворачивали фуру в лес. Залезали в кабину к водителю с обрезом во время движения. И ради развлечения выгружали из машин мешки с сахаром и колёсные покрышки на ходу.

Жоре было под шестьдесят. Он ранее был судим. Сам Жора в оппозиционных газетах называл себя политическим узником. Ездил на суды в любое время года в тапочках, голубых кальсонах и чёрной футболке с красным черепом. И плюс ко всему славился радикальными методами защиты. Поговаривали, что во время ознакомления якобы исчезла треть листов из томов дела. И когда было принято решение Жору и подсудимых, проходящих с ним по делу, знакомить в клетке в суде, они поровну разделили пять выданных томов на всех и съели в знак протеста на ограничение человеческих условий ознакомления.

Было так или нет, но Жора имел авторитет среди строгого режима — считался человеком конкретным и очень серьёзным. И я у Жоры хранил свой новый телефон — закруглённый со всех сторон маленький «Самсунг». Тайсон сказал мне, что он Жоре написал, что это очень ответственно и что тот ему отписал, что носит сам. Телефон, которым пользовался я, носил Тайсон. Я поговорил с мамой и Олей, почитал обвинительное заключение по следующему эпизоду и пораньше лёг спать.

Но в пятницу суд не состоялся. Меня в числе других подсудимых вывели на боксики приёмки. Туда в осеннее время с клеток этапки снова переместилась отправка в суды. И перед самой загрузкой в автозак начальник конвоя отказался доставлять в суд Маркуна. Хотя тот утверждал, что у него грипп, начальник конвоя отправил Маркуна в медкабинет и получил заключение, что в крови Маркуна содержится алкоголь.

Без одного из подсудимых суд состояться не мог — и меня вернули в камеру.

В пятницу к нам подсадили ещё четверых человек: одного грузина, двух армян и одного молдаванина. Количество людей в камере стало в полтора раза превышать количество спальных мест.

С армянами я быстро нашёл общий язык. Это были взрослые люди. Один — аварийщик, который ждал решения суда. Второй шёл этапом по депортации в Армению. Я сказал, что они очень похожи на двух моих знакомых — Лёву и Аршака. И предложил им одно на двоих нижнее спальное место. Сказал, что я, Тайсон и Владик разместимся на двух. На что те согласились. Однако Тайсону третьим спать не пришлось. Он сказал, что ему уже давно все похуй. И переместился на верхнюю нару, которая всегда оставалась свободной, потому что со стороны туалета её нельзя было прикрыть занавеской.

Грузину было тридцать. Он сказал, что он «по краже в отказэ».

— От делюги или от показаний? — спросил я.

— Ты смотрящий? — прохрипел он почти шёпотом.

— Телевизор, — ответил я.

Он что-то ещё хотел сказать или спросить.

— Иди сюда, — появился из купе Аслан, с улыбкой на лице, по которой никогда нельзя было сказать, улыбается он или скалится.

В воскресенье до обеда Тайсон и Владик перегоняли бражку. А во время ужина я поддержал их компанию. Вечером, перед судом, я снова пораньше лёг спать. Утром Тайсон сказал мне, что Владик поедет на карцер: вчера он вызвал ДПНСИ, а когда тот пришёл и открыл кормушку узнать, в чём дело, показал ему хуй…