Николай Горнов - Общество мертвых пилотов

Первым не выдержал долгой паузы Беляков.

– Как дела?

– Как-то все сложно. В трех словах и не расскажешь, – отозвался Токарев.

Вадим пригубил коньяк и ссутулился еще сильней…

Друг детства, как отметил про себя Токарев, почти не изменился. Остался таким же худым и длинным, будто складной метр. Хотя внешнего лоска он поднабрался, отрицать нельзя. Что-то неуловимо европейское проявляется и во взгляде, и в одежде, и в манере держаться…

– Санек, извини! Ну, дурость я тогда сболтнул по телефону. Просто растерялся от неожиданности… Похороны и вообще… Я ведь не малейшего представления не имею, как все это делается…

– Все сделаем, – успокоил друга Токарев. – Организуем и похороны, и поминки. Вот только с деньгами надо вопрос решить. Можно, конечно, на пособие похоронить, но не лежит у меня душа к таким мероприятиям. Дядю Гришу ведь будем хоронить, а не бомжа подзаборного. Если у тебя проблемы с наличностью, ты так и скажи. Могу занять. Рассчитаешься, когда жизнь проще станет.

Вадим отрицательно помотал головой.

– Нет, деньги есть. У меня с собой Visa. Сегодня же найду банкомат, сниму наличность и отдам, сколько скажешь. Пусть все будет как положено: цветы, венки, оркестр… А ты военный оркестр, кстати, сможешь организовать?

– Попробуем…

– Было бы здорово, честное слово. Трам-пам-пам и всякие там «Прощания славянки». А какие бумаги мне нужно заполнить?

– Мы все подготовим, а ты просто распишешься. Думаю, никаких проблем не возникнет. Все сложности с установлением факта смерти мы еще вчера утрясли… Слушай, Заяц, а мать-то твоя хотя бы в курсе?

– Я по телефону не стал ей ничего говорить. Сказал, что приеду. И все расскажу.

Токарев помолчал, прокрутив в голове исходные данные.

– Тогда вот как мы сделаем. Завтра с утра привезем твоего отца домой, чтобы люди успели с ним попрощаться, а вынос тела на двенадцать назначим. Не забудьте только ключи от его квартиры забрать. Они должны быть в милиции – у участкового. И сразу про кладбище у матери уточни. Если ее «Южное» не устроит, то спроси, какое предпочтительней. И сразу мне отзвони. Понимаешь, все городские кладбища, кроме «Южного», давно закрыты дл захоронений. Если твоего отца законно подхоронить не к кому, то нам потребуется дополнительное время на поиск места. Да и земля еще мерзлая. Могилу трудно будет копать… Но я все сделаю, ты не беспокойся…

С похоронами, как Токарев и предполагал, проблем особых не возникло. Организацией он попросил заняться лично Артура. Тот провел все мероприятие по высшему разряду. Беляков-старший возлежал в оббитом бархатом гробу, а военные оркестранты блестели аксельбантами и начищенной медью инструментов, печально шествуя за пожилым тамбурмажором. Правда, народу на похоронах собралось совсем мало. Подтянулись поплакать старушки-соседки. Да некоторое время постояла у гроба парочка помятых личностей со следами хронического алкоголизма на лицах. Коллеги, видимо, подумал тогда Токарев. Последние годы Григорий Семенович работал грузчиком в расположенном по соседству супермаркете.

Мать Вадима убитой горем не выглядела. Так, всплакнула слегка, когда гроб с бывшим мужем в землю опускали. Вадим тоже отстоял у гроба c каменным лицом. А вот на поминках неожиданно раскис. Сначала опрокидывал в себя водку рюмку за рюмкой, а под конец, когда почти собравшиеся уже разошлись, чуть не полчаса бился в истерике. Закончилось тем, что Токарев просто взял Вадима в охапку и почти насильно сунул в такси. Вадим сопротивлялся, брыкался, выскакивал из машины, делал неоднократные попытки вернуться в кафе, так что вызванному по телефону таксисту пришлось тройной тариф заплатить за терпение.

Со всеми этими похоронными хлопотами Токарев так вымотался, что когда вернулся вечером домой, то вздохнул с искренним облегчением. Совесть его была теперь чиста.

– Где носило? – вяло поинтересовалась супруга.

– На поминках был.

– Значит, не голодный, – сделала свой вывод супруга, выключила телевизор и удалилась в спальню.

На этой оптимистической ноте день и закончился.

С утра Токарева закрутили новые дела, и проблемы Вадима быстро вылетели у него из головы. Только один раз он вспомнил о нем, да и то без напряжения. Просто вспомнил – и все. Но дней через пять Вадим вновь напомнил о себе. Позвонил. Долго мычал в трубку что-то невразумительное, пытался, видимо, извиняться за неприятный инцидент на поминках. Токарев устал его слушать уже через пару минут.