Сергей Минутин - Никто мне ничего не обещал. Дневниковые записи последнего офицера Советского Союза

– А ты уверен, что они его получили, – спросил Сергей.

– Я уверен, что они вернулись к возможности различать, где Бог, где Змей, а где яблонька и яблоки, – ответил Володя и продолжил: «Правительство сегодня от взаимовыручки и взаимопомощи перешло к прямому страхованию своей ответственности через Парламент, Государственную Думу, Совет и прочее, кто и как называет. Страхование ответственности, это уже жульничество. Ответственности такое страхование не прибавляет, а рост безответственных деяний растёт. Более того, обе стороны: и Правительство и Дума, как участники процесса страхования, только и думают: Правительство как бы подешевле застраховаться, а Дума как бы побольше «огрести» компенсацию от безответных правительственных деяний. Страхование выродилось в открытый фарс, но к счастью, в основном для тех, кто живёт в рукотворном райском саду.

Скоро они все подавятся яблочками, и начнётся новый виток развития. Возможно, что человечество наконец-то спокойно будет проходить мимо яблоньки, а плоды её перестанут представлять для него опасность. Люди видят этот путь в глобализации. Считая, что если бы Бог контролировал весь райский сад, то змей непременно был бы занят чем-то полезным, и ему некогда было бы искушать Адама и Еву».

Последние слова, произнесённые Володей, страшно не понравились Мише. Ему был ближе Змей. Прорисовывая берёзовые листочки на банном венике, которым очередная его натурщица пыталась прикрыться, он произнёс только одно слово: «Диктатура».

– Если дети Адама и Евы до сих пор столь бестолковы, что не в состоянии понять, что яблонька и райский сад – это одно целое, а они всего лишь поселенцы в нём, то и глобализация в виде диктатуры вполне хороший опыт, – откликнулся Володя.

– А я думаю, что не всё так плохо, если все найдут согласие между собой, – оптимистично заключил Сергей.

– Пожалуй, – вторил ему Володя, и продолжал, – вся власть народу, – лозунг не новый, хотя для понимания труден.

Все дружно пошли париться.

Мысли Сергея всё время «вертелись» вокруг райского сада. Видимо, райский сад был первым армейским полигоном, на котором Господь устраивал свои учения. Случайностей ведь не бывает. Корни армии, службы, долга надо искать в тех временах. Мысли именно «вертелись», так как множество раз обходили яблоню внутри райского сада. Сергей был не уверен в том, что одного съеденного вдвоём яблока хватило на все земные последующие сюжеты. Но Володя вполне убедительно доказал обратное.

– Так выходит, – думал Сергей, – что концентрированная Богом мысль, его представление о жизни при своём центробежном движении, а проще раскручивании, порождают такие сюжеты, что, как у нас говорят, «не приведи Господи». А при центростремительном движении, то есть скручивании, все эти сюжеты опять возвращаются к Богу в райский сад.

Сергея нашла новая мысль о том, что должно быть Адам с Евой при изгнании из рая совершили столько «дисциплинарных проступков» ещё в раю и под дверьми рая, просясь обратно, что ему, Сергею, и всем людям, живущим на Земле, ещё стремиться и стремиться обратно в рай. Эта мысль повергла его в дрожь, и он решил пойти и выпить с местным ламой.

Из всех «святых» людей, несущих тяжёлое бремя своей профессии в этих отдалённых местах его службы, был только лама и какой-то американский миссионер с группой поддержки с хорошими голосами и прекрасно игравшими почти на всех музыкальных инструментах. Они очень хотели выполнить свою миссионерскую задачу в офицерском клубе, но самое верхнее командование даже за большое вознаграждение пускать их туда боялось. Поэтому миссионеры периодически устраивали хорошие просветительские концерты в кабаках. Кабаков же волевым решением верхнего командования развелось во множестве. Действительно, не отказываться же от вознаграждения и благословения богов.

В городке была православная церковь, но как только государство признало церковь, местный поп, ранее в ней прятавшийся от государства, повесил на церковь замок и устремился искать новый приход ближе к Западу. Но Россия не была бы Россией, если бы «свято место долго пустовало», рядом был быстро восстановлен буддистский храм и налажена служба. Сначала осторожно, а затем и «грехи» замолить туда стало похаживать всё местное и приезжее китайское, монгольское, русское и даже японское население.

У Сергея не было трепетного отношения к священнослужителям. Будучи военным человеком, и сам, неся службу, он не видел особой разницы между офицерским корпусом и корпусом священнослужителей всех мастей. А что касается паствы, то её дурили и те, и другие, как, впрочем, и приносили в жертву. Сергей не видел особой разницы между молоденьким солдатом, посланным на войну и жертвенным барашком.