Сергей Минутин - Никто мне ничего не обещал. Дневниковые записи последнего офицера Советского Союза

А тут, у них под носом, изо дня в день прогулка с сучкой. «Голубая» кровь Юрия Ивановича раздражала многих. Кроме того, он никого и ничего не боялся. Жил весело и был так предан Советскому Союзу, что даже начальник училища, прозванный курсантами за маленький рост и громкий голос «Метр злости», рядом с ним был «врагом народа», не говоря уже о начальнике политотдела, по прозвищу «Гебельс», ибо все знали, что они дураки и воры.

Офицеров – дураков было меньше, чем нытиков, но им было отдано «на откуп» командование училищем. Теперь представьте себе: на занятиях, вместо обучения очередной нытик рассказывает, как хорошо он служил, но потом от него избавились и сослали на преподавательскую работу, на этот жалкий оклад. А в казарме офицер-дурак являет собой пример этой самой «хорошей» службы. И больше никаких примеров от старших «товарищей».

Иногда доходили слухи о подвигах в Афганистане и о «подвигах» на мирной ниве, особенно о драках с «ментами», но в училище этим подвигам не за что было зацепиться, чтобы стать легендарной традицией. Хотя драки на стороне поощрялись, ругали за то, что попались.

Юрий Иванович здесь был для всех примером. Кроме выгуливания Лариски, игры в карты, занятий боксом, он часто бывал в командировках. Но он был один на всё училище. Остальные ныли, либо с дуру делали совсем не то, что от них требовала Родина.

С лёгкой руки «Гебельса», чтобы совсем не загубить будущих защитников Отечества, командованием активно поощрялись культпоходы в медицинское и педагогическое училища. Это было разумно, жена офицера должна быть дурой, чтобы он так никогда и не начал думать. Но в то время даже «Гебельс» не знал, что у его выпускников ничего, кроме жён – дур не будет. Ни денег, ни квартир, ни блеска, а это всё – финиш – «Перестройка». Но это всё будет в будуще м. В настоящем же командование прикладывало массу усилий, чтобы все курсанты к выпуску были женаты и увезли своих счастливых жён-дур куда-нибудь подальше с их глаз, ибо ряды барышень осаждали КПП с утра и до глубокой ночи.

Все разговоры в казармах были только о женщинах. Здоровый образ жизни просто не давал думать ни о чём другом. В борьбе с «дурными» мыслями курсантов командование постоянно устраивало кроссы, спортивные праздники, трудовые повинности на благо города, но всё это только удваивало силы и желания. Хотя был один предмет курсантской среды, который полностью удовлетворял все потребности. Это была «машка» – здоровенная чугунная платформа с шарнирной ручкой и щётками внизу для натирания паркетных полов. Вес «машки» мог достигать 70 килограммов. В сочетании с бесконечными казарменными полами она давала совершенно поразительных эффект. Курсанты ей так «наигрывались», что другие Машки не снились даже во сне. Но в интимные отношения с «машкой» вступали только во время нарядов, а остальное время все думы возвращались к женщинам.

В училище всё было честно. Кормили, по большей части, отвратительно. В училищной столовой, видимо, втихаря проходили стажировку «тёмные силы» всего многовекового коллектива умерших поваров общепита. Когда Сергей впервые увидел в своей тарелке кусок свиной кожи со щетиной, он испытал лёгкий испуг, такого блюда не подавали даже на его любимом заводе, боясь восстания пролетариата даже больше, чем его диктатуры. Здесь же его братья по оружию, думающие только «о бабах», быстро окрестили это блюдо «куском пиз-ти-ны» и нежно в течение пяти лет сдвигали его на край тарелки.

Все всё прекрасно понимали. И то, что мяса всем всё равно не хватит, и то, что на подсобном хозяйстве свиней разделывать некому, ну и про живой вес, и как его можно увеличивать и уменьшать тоже. Этому учили. На всё, что касалось их будущей профессии, самими же курсантами было наложено табу на всякого рода возмущения. Советская Армия была огромна, а училище тыла одно, и скоро они, должны были эту армию обеспечивать. А в армии огромное количество разных «приблудных» профессий, так зачем же раньше времени портить нервы. Кроме того, лёгкий голод был постоянным поводом сбегать в «самоход» к любимой – «поесть».

Был единственный случай прямого недовольства тылом в военном училище тыла. Внуку-курсанту какого-то очень заслуженного человека, говорили маршала, на вещевом складе выдали фуражку, которая ему сильно не нравилась. Внучек был так возмущён, что позвонил бабушке. Бабушка нажаловалась дедушке. Дедушка позвонил начальнику училища и задал ему простой вопрос: «Не слишком ли тяжелы погоны на твоих плечах?». Начальнику училища пришлось быстро соображать, по какому поводу такой наезд. Ну а дальше досталось всем. Крайним сделали прапорщика – начальника вещевого склада. Но и внука в скором времени бабушка с дедушкой, видимо поняв, что военного из него не выйдет, перевели в академию им. Плеханова. Не пропадать же кровиночке, тем более такой талантливой. Над этой историей смеялось всё училище, кроме, конечно, его начальника и несчастного прапорщика.