Сергей Минутин - В поисках высших истин

Когда много и напряжённо трудишься, любое отвлечение от труда, например, рядовые посиделки с зашедшем гостем, конечно желанным, кажутся праздником. Когда же много суетишься, то любой отдых, даже санаторно-курортный, не может тебя удовлетворить. От отдыха устаёшь так же, как и от «суеты».

Когда за юной барышней, только что лишённой невинности и «застуканной» за этим животворящим занятием, бегает с ремнём разъярённая мамаша, а дочь кричит: «Ой, мамочка, больше не буду!», как тут лукаво не улыбнуться, глядя и на дочку, и на её матушку.

Россия и Франция – две подружки, две взбалмошные девицы. Франция изощрённей, старше, кокетливее. Зато у России такой крепкий и толстый «зад», что пока она уворачивается, всё уже происходит. Франция учит Россию, как надо делать, но пока до неё дойдёт…

Мысль не нова. Мысль часто повторяема, но до сих пор необыкновенно свежа.

Чтобы посылать людей на смерть, надо самому с ней познакомиться. Иначе это убийство. Когда сам ни разу не ложился под танк, не лез под пули, то отдавая приказ, не можешь видеть одну единственную возможность уцелеть. А если ты сам такой возможности не видишь, значит, ты убийца. Тут на «авось» не проскочишь, Бог не фраер, он всё видит. А если для тебя самого всё это уже было, и если ты видишь хотя бы один вариант из 1000, по которому солдат может выжить, то это уже не убийство. У солдата должно хватить навыков, удачи, счастья, умения, судьбы, чтобы уцелеть. Если он всё-таки погиб, но отдавая приказ, ты видел и другой вариант, значит, солдат плохо готовился к бою. Но если ты сам, опытный, не раз выживший, не видишь возможности уцелеть – такой приказ убийство, и надо искать другие варианты решения.

Мне часто приходится слышать, что меня прямо так и тянет в народ, в грязные забегаловки, на грязные улицы, в глухие дворы с многочисленными завалившимися сараями, и даже на помойки.

Что делать, у пика низа есть свой пик верха, как и у пика верха есть свой пик низа. У меня слишком беспокойная жизнь, чтобы забывать об этом. Кроме того, я постоянно наблюдаю благополучные, сытые тусовки, чиновничьи, предпринимательские и т. д. Люди в них так зазнаются, что не просто не хотят видеть окружающий их народ, а действительно его не замечают. Но вот, с кем-нибудь из них случается несчастье, и этот кто-то оказывается в народе. Он пытается искать помощи в своей тусовке, но попадает в вакуум, все вокруг глядя на него, мысленно произносят «чур меня». А в народе сила неисчерпаемая и неиссякаемая, в нём возможно найти выход всегда «из грязи в князи» и получить пример обратного «из князей в грязи». Не надо отрываться от своего народа.

Бездомный пёс появился возле подъезда многоквартирного панельного дома без всяких причин. Бездомных собак в городе полно. Они прибегают, убегают, но редко привязываются к какому-либо месту. Этот же всё время стал проводить возле одного и того же подъезда. Недели две на эту собаку покрикивали, потом стали подкармливать. И жизнь пса наладилась. Он даже стал облаивать посторонних жителей. У собаки только не было клички. Люди помнили, как он появился у их дома, и дать ему простую кличку, например, Шарик, Тузик, Бобик никак не могли. Он в неё просто не убирался. И они назвали его Ангелом. Что тут можно возразить.

Больница. Пришёл охранник ВОХРа, бывший прапорщик-начальник вещевого склада, и заступил на службу. Закрыл все двери, все створки, чем сильно затруднил работу всего медперсонала. Началась ругань, крики. Весь персонал почувствовал его присутствие, что собственно ему и было нужно. Ещё немного пошумев, покричав, помешав другим работать, он исчез со службы, и все облегчённо вздохнули. Всё, как в армии, главное службу «расставить» и «смыться» по своим делам.

Учитель говорит, что ситуация должна созреть. Необходимо, чтобы у народа появилась потребность в твоей помощи. Не надо спешить делать добро. Но Иисус Христос разве ждал, пока народ созреет, народ и ныне ещё не созрел. Тем не менее он пришёл к нему и был распят? Кто прав? Иисус Христос или Учитель.

У одних запрет или разрешение рождают инициативу, у других те же действия оттачивают мастерство. Третьих вгоняют в «столбняк», сковывают и опускают на дно. Нынешние «моногорода» – это вотчина третьих, впавших в столбняк.