Ольга Славникова - 2017

Но тут снаружи, возле сейфовой двери, заклацал пустой, давно отключенный звонок и сразу же раздался внятный, с твердой косточкой, стук.

Неужели так скоро? Как они успели? Крылов вскочил бесшумно, словно поднялся в воздух. Планы резко менялись. Что следует делать, если вдруг они начнут ломиться? Ответить за базар, как говорили в отрочестве Крылова. С такими вещами не шутят. Поскольку отсутствие Бога заставляло Крылова поддерживать максимально разреженный порядок и всякую вещь держать в уме, он не смог хранить на территории оружие: верный друг, любовно смазанный наган, безвредный по жизни, как куриная нога, здесь оказался предметом, чересчур тяжелым для сознания, и был оставлен у матери, в нижнем ящике рассохшегося серванта, сентиментально завернутым в Тамарин выцветший платок. Теперь Крылов об этом безумно сожалел. Что оставалось еще? Кухонный ножик с виляющим лезвием, слишком короткий, чтобы достать до сердца, и старухина веревка на балконе, твердая и ломкая, будто лапша, вряд ли годная на то, чтобы соорудить петлю. Такая вот конкретика, как это ни смешно.

Стук повторился, ни на тон не изменившись. Все-таки это слишком скоро для милиции, не прошло и четырех часов. А если?.. Если Татьяна искала и нашла? Ведь может такое случиться, он просил… И хотя Крылов не собирался даже приближаться к сейфовой двери, он внезапно обнаружил, что уже стоит в прихожей, темный в темноте, глядя на светящийся, словно каплей горячего масла заполненный глазок.

– Открой, это я, – раздался очень близко, на расстоянии шага, до ужаса знакомый женский голос. Голос был шелков от волнения, в глазке колыхалась низко надвинутая, с полями как юбка, белая шляпа.

– Сейчас, подожди одну минуту, – хрипло ответил Крылов. Почему-то на цыпочках он побежал обратно в комнату, в панике схватил с единственного стула измазанные зеленью единственные джинсы. Запрыгал, влезая в какие-то излишне длинные, махавшие в разные стороны штанины, потом натянул не очень свежую майку и, уже почти спокойный, вернулся к дверям, взял со столика ключи, аккуратно распечатался.

Не Тамару он ожидал – но именно она, как никто, была пригодна и предназначена, чтобы принести в убежище несуществующего Бога. Тот, кто ее создавал, не пожалел на нее ничего. Она буквально светилась в гулкой, с зыбкими темнотами внизу и наверху, пещере подъезда. Она была бледнее льняного светлого пальто, ненакрашенный рот ее напоминал обтрепанный ветром розовый мак. У ног ее, в которых скопилась видная невооруженным глазом мертвая усталость, стоял овальный чемодан с лощеным лоскутом на ручке – багажной карточкой Unated Airlines.

– Здравствуй. Пустишь? – спросила Тамара, не переступая порога, тесно составив туфли у невидимой черты, словно в аэропорту перед зоной проверки паспортов.

– Что ты спрашиваешь, заходи! – Крылов поспешно втащил ее в прихожую и подхватил чемодан, уложенный, как видно, второпях и напоминавший пухлую оладью с непропеченными твердыми комьями. – Не представляешь, как я рад тебя видеть, – сказал он, глупо улыбаясь и не зная, куда девать в тесноте свои нелепые, странно свинченные руки, норовившие обнять внезапную гостью.

– Знаешь, мне бы сейчас не разреветься, – весело сообщила Тамара, ногтем убрав от моргнувшего глаза черную соринку.

Крылов помог ей стащить измятое сзади пальто, отчего сильнее запахло знакомыми теплыми духами; оставшись в гладком платье из того же льна, в котором тело ее походило на асексуальный портновский манекен, она обеими руками сняла свою волнистую, жесткой тесьмой простроченную шляпу. Волосы под шляпой были войлочные, будто шиньон из чужих, давно слежавшихся кудрей, под прекрасными усталыми глазами лежало по куску угля.

– Послушай, ты один? – внезапно спросила Тамара, вытягивая шею.

– Да, а что? – удивился Крылов.

– Нет, ничего. Показалось, – пробормотала Тамара, продолжая глядеть через плечо Крылова в раскрытую комнату.

Тут Крылов сообразил, что призрак, о котором он фантазировал здесь одинокими глухими вечерами, все-таки успел образоваться. Сразу же он испугался, что феномен, по всей вероятности, разгуливает голышом – и еще неизвестно чем занимается, учитывая прошлую нужду Крылова в женском обществе. Присутствие Тамары дало ему почувствовать, что суть его, его душа больше всего напоминает обезьяну в зоопарке. Однако сам он, быстро оглянувшись, увидел только пластиковый стеллаж с цветными полками, похожий на сооружение с дворовой детской площадки, и синюю подушку на полу.