Максим Кантор - Азарт

– Все это мы залатаем, – легкомысленно сказал Август и махнул рукой, отметая сомнения. – Завтра и начнем.

– С какого места начнем? – равнодушно спросил англичанин Адриан. Он уж точно работать не собирался.

Оксфордский историк Адриан, левая активистка Присцилла и лысый актер с Таганки потянулись за нами. Англичанин ступал по гнилым настилам корабля осмотрительно, выставлял чищеный штиблет бережно, а свободная дочь Франции топала так, что корабль дрожал. Актер же по пути заглядывал в каждую щель – искал припрятанные музыкантом Йоханом консервы.

– Он же банки тут где-то прикапывает… Запасливый, гад… Жрать очень хочется… – Пытливый взгляд служителя Мельпомены шарил по железным лестницам и переборкам морской посудины. – Сам-то небось питается хорошо…

Пришли в кают-компанию. Выяснилось, что роль гостиной, то есть той самой, хрестоматийной, воспетой в суровых морских романах кают-компании, играет на «Азарте» машинное отделение. Сломанная машина (огромный ржавый мотор, больное сердце корабля) занимала большую часть помещения и выглядела как гигантский сундук, из которого там и сям торчат рычаги и колесики. Стоял сундук посередине и использовался как большой обеденный стол.

Там за общей скудной трапезой (картофельные чипсы, две банки консервированной макрели, холодные бобы) я познакомился с прочими членами экипажа.

Их было пятеро.

Итальянец Микеле, вертлявый человек с ранней плешью на курчавой голове, в прошлом был менеджер. Он охотно поведал о своих проделках и негоциях – Микеле продавал аргентинские комбайны в Казахстан, причем стороны заключали контракты в Гонконге. Безумная эта схема представлялась Микеле абсолютно естественной – а как же иначе избежать налогов? – а вот намерение своими силами положить палубу выглядело недосягаемой утопией.

– Кто же будет доски строгать? – спрашивал удивленно Микеле, которому ничего не стоило слетать в Гонконг из Буэнос-Айреса, чтобы заключить сделку с Алма-Атой.

– Ты, Микеле, вот именно ты будешь палубу класть. Ты же крепкий парень!

– Вы сошли с ума! Я не умею!

– Значит, продавать комбайны казахам ты умеешь?

– О, си, си! Продавать аргентинские комбайны – ми пьяче! Белло! Ми пьяче продавать комбайны казахам в Гонконге!

– А гвоздь вбить ты не можешь?!

– О но, но!

– Микеле, ты лентяй!

– Как ты можешь, Август, мне это говорить?! Я работаю круглый день. Ты продавал комбайны казахам? У меня нет времени на обед. О, это ад, инферно! Конкуренция, си! Я потерял работу!

От Микеле ждали, что с его феноменальными способностями команда обретет редкие детали для машины.

– Нужна командировка в Гонконг, – говорил Микеле. – Проблему надо решать в Гонконге. Купите мне билет в Гонконг от фирмы.

– От какой фирмы?

– От фирмы «Азарт»!

– Но у нас нет фирмы, Микеле. Мы просто семья. Ты же итальянец. Ты должен понимать, что такое семья!

– Семья – си! Но в семье должен быть папа, который платит за командировки.

– Микеле, это не мафия. Это просто семья. Общее дело. Ты делаешь свою работу, а я – свою.

– А кто же платит за командировки?

Август смотрел на Микеле с досадой; итальянец же встречал взгляд капитана приветливо, он переносил непонимание окружающих стойко.

Подле Микеле сидели два брата-еврея: Янус и Яков. Имя «Янус» показалось мне несколько странным, все мы слышали про «двуликого Януса», к иудейской истории это божество вроде бы отношения не имеет. Но (так я себе сказал) может быть, я не вполне точно расслышал имя – кто их разберет, этих амстердамских ветхозаветных.

Братья торговали рыбой, что для Амстердама дело обычное, но это необычно для еврейской семьи. Сперва я решил, что «торговать рыбой» на жаргоне амстердамского порта значит нечто малопристойное. Например, император Тиберий называл «рыбками» своих юных фаворитов. Однако речь шла именно о камбале. Что заставило бойких людей, ищущих легкой и комфортной жизни, торговать рыбой? Впрочем, с рыбой дело не пошло, и братья оказались на «Азарте». Они убедили Августа, что ему требуются связи в порту. До известной степени это было правдой.

– Порт я знаю от и до, – говорил Яков снисходительно. У него была такая манера говорить, словно он делал одолжение собеседнику, сообщая очевидные вещи, от знания которых уже устал. – Растаможка, декларации, фрахт, накладные, склады – это ко мне.

– Надо знать, к кому подойти, – качал головой его брат Янус. Он был такой же, как Яков, но к тому же скорбный – не только устал от знаний, но понял их тщету.