Сергей Рок - Алехандро Вартан [СИ]

— Я в магазине, — сообщила она.

— Возможно, я куда-то поеду.

— Куда же?

— Мне почему-то показалось, что должен непременно заехать Десятый.

— Ах, этот Десятый.

— Я думаю, у него должно быть какое-то имя. Не может же он быть просто Десятым и в паспорте.

— Почему нет? Нормальная фамилия. Десятый.

— Ладно. Ты знаешь, я смотрю из окна, на море, и возникает двойственное ощущение, двойственные мысли. Это есть, и этого нет.

— Почему?

— Я думаю о Доме, и о разновидностях Домов вообще. Представь себе, какой-то человек, где-то, когда-то…. Даже не знаю, с чего начать. Должна была быть инициализация. Самый простой человек познакомился, увидел, потрогал, что-то в этом роде. Некий предмет, который символизировал Дом, был на земле и раньше. Его нашли. Им кто-то владел. Разумеется, не зная истинного его значения. Тебе не кажется, что все очень просто объясняется.

— Я не знаю. Но наверняка знаешь ты.

— Нет, я только догадываюсь. Дом — это начало некой линейки. Представь себе, христианство. Сначала был первый символ. Он пустил корни. Затем появились храмы и книги. Хотя я говорю о несколько других вещах, передача смысла происходит именно так. Я предполагаю, что предмет Дома, а может быть — Дома Смерти, а может быть — какого-то еще, давно находился в чьих-то руках. Но люди не знали, как им пользоваться, и чем он является вообще. Ну и, потом, сам предмет не открывался, таился.

— Значит, он и сейчас где-то находится.

— Мне вдруг показалось, что моя встреча с ним состоялась в то время, когда я не жил. Это был совсем другой человек. Наверное, это были 30-е годы, теперь никак не определить, как в точности этого человека звали. Хотя я и знаю ряд имён, восстановить целостную картину довольно сложно.

— Предмет — прибор?

— Наверное.

— Все в жизни от приборов, от машин.

— Но увидеть это нельзя. Впрочем, если выбрать самые сложные дороги, то однажды все они выстроятся в набор концентрических кругов.

— А где сейчас этот предмет?

— Знать бы.

— Но им кто-то владеет?

— Владение может не нести никаких преимуществ. Человек должен ему понравиться. Это — маленький Дом, миниатюра.

— Что же он даёт?

— Он прорастает внутрь. После этого его ни чем не убить. Даже если бросить душу в адское пламя, она все равно выберется, а дом будет расти внутри.

— Ты считаешь, что это что-то вроде бессмертия?

— Но для чего-то это было нужно. В чем смысл?

— Правильно.

— Не знаю, — сказал я, — может быть, предмет попал к нам откуда-нибудь извне и имеет комплексную структуру. В одну сторону отросли одни Дома, в другую — вторые. Так же и третьи. Их очень много. Некоторые мы называем храмами. Вернее, это — их отростки.

— Значит, предмет был один.

— Я не знаю. Но что-то имело место, и все, кто соприкасались с ним, становились его частью. Но пока у меня нет ни сил ума, ни сведений, чтобы развить эту мысль. Я лишь пытаюсь сделать, нет, даже не шаги. Я пытаюсь об этом подумать. Так вернее. Ибо мысли человека не свободны. Они стеснены.

— А у меня — нет, — заявила она.

— Почему?

— Разве ты не знаешь? Я свободна от всего этого.

— Да, — согласился я, — тогда я поеду.

— Приедешь?

— Куда же я денусь? А что ты покупаешь?

— Очень много продуктов. Я хочу завести птицу.

— Какую птицу?

— Я думала, что о птице можно спросить в офисе. Но потом, адские идеи меня оставили. Поэтому, самая обыкновенная.

— Птиц продают в супермаркете?

— Да.

— Упакованных?

— Нет, просто рядом отдел. Они бросаются в глаза.

— Покупай.

— Конечно.

Десятый приехал спустя двадцать минут. В его планах было проскочить по горной дороге, чтобы где-то на пути, где-то за перевалом, показать мне что-то интересное.

— Попьем чаю, — сказал он важно, — и поедем.

— Попьем.

— Сейчас я покажу тебе, как делают чай в Монголии.

Пока он занимался, смешивая несмешиваемое, я приготовился. Не то, чтобы в этом приготовлении присутствовало некое действо, просто я случайно натолкнулся на записи Морены в обычной тетрадке. Лежали эти строки, притянутые бумагой, созданные умом, в шкафу, средь прочих вещей, и я их прочел. Странно, впрочем, все это было читать.

1. Это — не конец жизни. Но начало ли? Нет, это просто иное, иная плоскость, если можно так сказать. Но буду ли я себя помнить? А, неважно, пусть бы и нет. Свадьба! Меня ждёт завтра — свадьба. Мой жених — самый прекрасный юноша на свете. То есть, конечно, свет тут ни при чём. Может, тьма? Да и она ни при чём… Осталась последняя ночь, и я, наконец-то, увижу Его. Даже не просто увижу, я соединюсь с Ним навсегда, на целую вечность…»