Кирилл Рябов - 777 [litres]

Если честно, мне хотелось чего-нибудь простого. Скажем, солянку. Или щи из кислой капусты. Но я опять испугался, что буду выглядеть плебеем, если попрошу принести щи. Здесь же не столовка, в конце концов.

– Хорошо, – сказал я. – Несите ваш этот суп.

– С лапшой?

– Нет. Что там есть на второе?

– Например, жаркое с тыквой, фасолью и помидорами.

– А мясо там есть внутри?

– Э, нет. Но это блюдо подойдёт в качестве гарнира.

– Тогда мне бифштекс какой-нибудь.

– Как насчёт телячьего стейка? Телёнка утром забили.

Я представил этого телёнка, с испуганными глазами, бегущего на тонких ножках по загону навстречу мужику с кувалдой в руках. И почему-то этим мужиком был я.

– Не надо мне стейк, – сказал я. – Принесите какую-нибудь курицу. Она всё равно тупая. Её не жалко.

– В каком смысле? – спросил официант.

– И выпить, – сказал я. – Бутылку ледяной водки. Нет. Бутылку ледяного виски.

– Аперитив какой-нибудь будете?

– Вот его и буду на аперитив. Всё.

Он ушёл. Я огляделся. Тёлки вокруг были при кавалерах. Я заметил охранника. Стоя у выхода в вестибюль, он смотрел на меня. Что ещё такое? Я посмотрел на него в ответ. Он отвёл взгляд, поблуждал им по залу и вернул его на меня. Я пересел к нему спиной и оказался лицом к эстраде. Несколько музыкантов как раз настраивали инструменты. В голову пришла одна мысль, но я решил пока не торопиться. Вернулся официант с бутылкой виски и стаканом. Я взял бутылку.

– Он тёплый, – сказал я.

– Виски и не должен быть холодным, – ответил официант. – Холодным его не пьют.

– Ладно, сойдёт.

Налив половину в стакан, я немедленно выпил. Горло окатило горячим, потом горячее переместилось в желудок. Хорошо. Я давно не пил хорошего спиртного. Помню, один китаец подарил мне бутылку водки с дохлой змеёй внутри. Водку я выпил, а змею съел. Дрянь оказалась.

Я оглянулся. Охранник ушёл. Это меня успокоило. Он начал действовать на нервы. Может, почувствовал про меня что-то? Как-то прознал, что можно на мне поживиться? Я вытащил из кармана бритву и положил перед собой. Только попробуйте, гады, только попробуйте! Свою удачу я буду оборонять изо всех сил. Я выпил ещё. А спустя немного времени ещё раз. Виски подействовал быстро и сильно. Что не удивительно, учитывая, что за короткий промежуток времени я ополовинил бутылку. Вдруг я почувствовал, что не могу держать руки на столе. Стоило положить их перед собой, как они вдруг сваливались мне на колени, словно жили отдельной жизнью от тела. Нужно было сделать передышку. Я убрал бритву и просто сидел, глядя на эстраду, которая медленно расползалась в разные стороны, двоясь и троясь.

Пришёл официант, поставил тарелки. Вот суп. Выглядел он странно. Будто в миску с ржавой водой накидали очистков от овощей.

– Это суп? – спросил я.

– Суп, – сказал он.

Я помешал его деревянной ложкой, оглядел так и эдак, собрался уже попробовать, но тут с эстрады заиграла музыка. Какой-то джаз. Звучало вполне прилично, правда саксофонист временами не вытягивал и фальшивил. Я отложил ложку и встал. Стоя, налил себе полный, выпил, дёргая бровями, и вскарабкался на эстраду. Они продолжали играть, не обращая на меня внимания. Я достал деньги и спросил, кто из них главный.

– А в чём дело? – поинтересовался гитарист.

– Хочу спеть. Это возможно?

Он кивнул.

– Можете хоть до утра петь, только платите.

Я сунул ему красненькую пятёрку с тремя нулями.

– Джона Леннона знаете? «Imagine»?

Он опять кивнул.

– А потом Круга. «Владимирский централ». Но сначала Леннон.

– Не вижу никаких проблем.

Гитарист что-то сказал другим музыкантам, и они заиграли. Я немного опоздал со вступлением и первый куплет протараторил быстрее, чем нужно. К тому же простые английские слова стали путаться в голове, я с трудом их выговаривал, половину глотая, а половину рыча. Но всё это было не важно. Я никогда так не пел, с таким надрывом, с такой душой. Люди в зале, казалось, затаили дыхание. Все смотрели в мою сторону. У меня сбилось дыхание, потекли слёзы. Проклятый саксофонист взял высокую ноту, совершенно не к месту, но я вытянул припев и потом замолк, махнув рукой. Некоторое время они ещё поиграли и тоже умолкли. Кто-то из зрителей похлопал.

– Теперь давай Круга, – сказал я.

Они снова заиграли. А я вдруг напрочь забыл все слова. Пропустив куплет, я прокричал в микрофон часть припева, а потом сполз со сцены. Никто мне больше не хлопал. Чёрт с вами! Я пел не для вас, а для себя. Суп уже остыл, но я всё равно его быстро съел, не почувствовав толком вкус. Слишком опьянел. Перед тем как взяться за второе блюдо, я решил немного отдохнуть и покурить. Это была ошибка. Крепкая сигарета окончательно сшибла мне качан. Я сидел, скрючившись, уронив руки и ничего не соображая. Что я здесь делаю? Зачем вообще сюда приехал? Сколько времени? В кармане зашевелился телефон, но я и не подумал отвечать. Внезапно увидел картину: какой-то тип с острым лицом и маленькими руками заходит в мой номер, идёт в ванную, достаёт из-за трубы сумку, смеясь, качает головой и выходит. Это было то ли озарение, то ли бред. Меня затошнило. Довольно сильно. Этот гадский суп из очистков подступил к горлу и забулькал. Кое-как я встал, чему сам удивился, пересёк зал, не опрокинув по пути ничего из мебели (ещё одно чудо), и вошёл в туалет. Суп вылетел из меня, как ракета СС-19 в сторону Вашингтона, и плюхнулся в раковину. Следом полился вискарь. Потом часть обеда, съеденного днём. Стало легче. И одновременно с этим – стыдно. Как малолетка, ей-богу! Надо выбираться отсюда поскорее. Где-то я прокололся. Ничего удивительного. Так долго вёл растительную жизнь, что попытка взбодриться окончилась провалом.