Владимир Москвин - Раз пенёк, два пенёк

Время шло, а Малофей всё никак не «прибегал». Прохор дремал в похмельном забытьи. Вдруг что-то холодное упёрлось ему в висок.

— Бах! — крикнула Клавка.

Мужик подскочил кузнечиком, а Борода, уронив ружьё, весело заржала. От избытка чувств баба хлопала себя по ляжкам, из глаз её текли слёзы.

Наконец, Клавка успокоилась:

— Вот, пушку у старого под шконкой надыбала. Как думаешь, стреляет?

— А то! Палит ружьишко исправно. Ох, Клавушка, с тобой не соскучишься! — сердце Прохора бешено колотилось.

— Кажется, старикан появился, — Клавка протёрла стекло рукавом, вглядываясь в мутную даль.

Малофей вырулил из-за угла. Казалось, он вот-вот отдаст концы. Подойдя к калитке, дед остановился, утирая пот. А потом зашёлся в кашле — надсадно и долго, отхаркивая махорочную мокроту. Наконец, он прочистил лёгкие и направился в избу.

Со скрипом отворилась дверь, старик появился в доме, звякая бутылками. Клавка, успевшая к тому времени положить ружьё на место, подхватила сумку и заботливо усадила хозяина за стол.

Малофею такое внимание к своей персоне дюже понравилось. Он, незаметно для Прохора, ухватил бабу за ляжку.

— Присаживайся, с дедушкой рядышком…

Гранёные стопочки появились на столе — Борода вытащила их из серванта в «зале».

Хозяин скривил бороду. Он не уважал подобные мензурки, считая их, скорее, предметом некоего декора в своей избе. Дед Малофей использовал только чайные стаканы — для любых напитков. По немаловажной для себя причине.

На закуску выкатили картофель в мундире — который, из чугунка. Клавка налила всем по целой.

Дед досадливо крякнул, а потом сжал свою стопку в трясущихся ладонях и кое-как, расплескав немалое количество, отпил половину. Через минуту дрожь в руках Малофея чудесным образом пропала. Он выплеснул остаток в рот.

— Из стакана-то мне привычней, — хозяин некорректно отрыгнул и схватился за картофелину.

— Малофей, а помнишь, ты мне сказочку рассказывал про барскую дочку. Ну, что она там с дьяволом якшалась, петухов резала, — Прохор приступил к делу только после третьей.

Малофей любил почесать языком. Кажется, такой момент наступил! Он поскрёб бороду, собираясь с мыслями, и, словно сказитель — монотонно, чуть нараспев — начал своё повествование.

— Ну, слушайте… значит, лет сто, а, может, даже двести тому назад…

Однако Прохор, зная о Малофеевой склонности к краснобайству, запросто перебил друга:

— Нет, не надо, эту историю мы знаем. Я вот о чём хочу тебя спросить. Где похоронили-то ведьму ту?

— Ты, Проня, чего удумал? — подозрительно прищурился старик.

— Деда, мы поспорили с Прохором, — встряла в мужской разговор Борода, достав из-за пазухи старинный журнал, — вот, в этой газетке написана похожая история. Проша клянётся, что всё это случилось у вас, а я говорю — в нашем городе. И ведьмина могила находится на городском кладбище, я сама видела. А здесь в те времена только волки бегали!

— Это у вас в городе волки бегали! Не знаешь — не спорь! И газетку свою не тычь мне в нос, не слепой я! Вдоль дороги на кладбище, у двух пеньков — вот где закопана девка! Уж я-то знаю, мне ещё дедушка показывал то место, — выдал тайну Малофей.

Пролетела ещё неделя, подошла Троица. Этот праздник, равно как и Пасху, отмечали православные всего Советского Союза, вопреки политике государственного атеизма, проводимой уже много десятков лет.

В Троицу принято ходить на кладбище — навещать могилы родных и близких, отправившихся в мир иной, поминать их. Хотя, говорят, что раньше было не так. Кладбище посещали накануне, в субботу. А Троицу отмечали дома.

Однако в Березняках поступали по-советски: в праздник на кладбище яблоку негде было упасть. Поминали, выпивали… И только ближе к вечеру народ расходился. Кладбище пустело — а на могилах стояли рюмки с водкой и сигаретами, лежали конфеты, печенье, да рассыпанная пшённая крупа.

В понедельник Шурка проснулся с жуткой головной болью. На работу идти не хотелось совершенно. Васька уже принёс чайник и звенел стаканами.

Шурка замычал, схватившись за лоб:

— Ой, не могу! Умру, наверное.

— Вставай, пора уже собираться, — Васька заваривал свежий чай, — говорил я тебе, что не надо пить с соседями. Этот Петя Синий лакает, пока не упадёт. Да и Панкратыч не лучше. Ты, наверное, все денежки спустил с ними? А хотел купить рубашку. Эх, Шурка, Шурка! Жди теперь аванс.

— Так ведь праздник же был! Я на работу не пойду. Заболел, кажется — тошнит, и голова болит. Может, отравился? — кудрявому сегодня, страсть, как не хотелось, крутить гайки.