Сюзан Алберт - Повесть об Остролистном холме

Плут поднялся на ноги и вильнул хвостом — теперь, узнав, кто к ним обращается, он почувствовал себя немного смелее. Профессор был птицей суровой, дерзости не терпел и без колебаний пускал в ход мощные когти и острый клюв, но он же мог оказаться полезным и посодействовать их поискам.

— Мы ищем пятерых хердуиков, сэр, — почтительно сказал он. — Изабеллу, Принцессу и троих ягнят. Старый Бен Хорнби продал их мисс Поттер. Они помогут нам разгадать, что же в действительности произошло с Беном.

Филин дважды яростно хлопнул своими огромными крыльями.

— И что же произошло с Беном Хорнби? — проскрипел он. Профессор впадал в ярость, когда сразу не получал исчерпывающего ответа на первый же свой вопрос. Подобная дерзость была просто нетерпима.

Плут откашлялся и пересказал профессору свою историю, которую уже успели выслушать Пышка и Табиса, — правда, на этот раз, под пронзительным немигающим взглядом филина, пес чувствовал себя неуютно и голос его звучал не слишком уверенно, чтобы не сказать робко. Наконец он завершил рассказ, облегченно вздохнул и сел на задние лапы.

Наступила долгая тишина. Вдали прокричал другой филин, помельче, а по соседству пара лягушек обменялась взаимными оскорблениями. Наконец профессор заговорил.

— Ты у-у-утверждаешь, что старый Бен Хорнби у-у-умер? — гневно спросил он. При этом его круглые светящиеся глаза стали еще круглее и засветились пуще прежнего. Если в этом мире и существовало нечто, способное взбесить профессора сильнее, чем дерзость, так это осознание, что в округе произошло важное событие, о котором ему ничего неизвестно и на которое он не давал своего согласия. — Как он у-у-умер? Это был несчастный слу-у-чай?

— Именно это мы и хотим выяснить, сэр, — сказал Плут все еще с опаской. — Мы как раз надеялись на этих овец, они ведь паслись поблизости и могли видеть, что произошло на самом деле. Да только мы обошли весь Остролистный холм, но так их и не нашли…

— У-у-уходите домой, — скомандовал филин с вялым раздражением. — У-у-убирайтесь в свою деревню, там ваше место. Я сам поищу этих овец, а уж когда я их найду, будьте уверены, они мне выложат все, что знают о смерти Бена Хорнби.

Он распахнул свои профессорские крылья, оглушительно хлопнул ими и взмыл в ночное небо над Остролистным холмом. В течение нескольких часов парил он над склонами холмов и долинами, высматривая пять пропавших хердуиков, но, к крайнему своему недовольству и удивлению, преуспел в этих поисках ничуть не более, чем деревенские кошки и пес: сколько ни напрягал он зрение, овец нигде не было видно.

В конце концов он утешил себя, набросившись с яростью (совершенно неуместной) на юную неосторожную полевку, которая по неопытности забралась слишком далеко от своей норки под камнем. Добычу он доставил в свое жилище в полом стволе бука. От других буков Кукушкина леса он отличался огромными размерами и наличием таблички, которая висела над низенькой дверью у основания дерева:

Г. Н. ФИЛИН, Д-Р ФИЛ.

НИЗАВИСИМЫЙ НАБЛЮДАТЕЛЬ

БИРИГИТЕ ГОЛАВУ!

Дверь и лестница внутри ствола предназначались для удобства тех гостей профессора, которые не обладали способностью летать, сам же он редко ими пользовался. Вот и сейчас он просто влетел в свою гостиную, расположенную довольно высоко над мшистым полом, расстелил белоснежную скатерть и накрыл стол самым тщательным образом, не пожалев своего лучшего фарфора, серебряных приборов и хрусталя. Затем он зажег толстую восковую свечу, налил себе стакан бузинного вина и сел к столу, дабы насладиться приятным полуночным ужином из свежей полевки, баночки сардин, дюжины маринованных яиц и сливочного крекера.

Завершив эту изысканную трапезу, профессор удалился в библиотеку, где разыскал научный труд, который уже читал около года назад, — «Пагубное воздействие мышей-полевок (Microtus agrestis) на растительность Озерного края». Автор работы утверждал, что полевки наносят ущерб местным лугам, поскольку перекапывают дерн, обнажая корни травы, и приходил к выводу, что увеличение популяции полевок может привести к полному и быстрому уничтожению лугов.