Валерий Юабов - Всё Начинается с Детства

– Что-о-о? Ты как выражаешься?! Да еще при людях… Ну, погоди, Лысый, сейчас морду намылю!

Схватив с капота машины еще одно мокрое полотенце, Илья скрутил его жгутом и кинулся к Яшке. Начался стремительный бег вокруг «Победы», при этом братья непрерывно обменивались ругательствами. Мы с Юркой только переглядывались, прекрасно зная, как и чем закончится эта сцена. Младший был мальчишка довольно юркий, но старшему, конечно, удалось его поймать. Дав Яшке пару хороших пинков под зад и несколько подзатыльников, Илья приступил к главному наказанию: выкручиванию руки.

– Больно, да? Скажи: «Дядечка, прости засранца!» – приговаривал он.

Пригибаясь от боли все ниже и ниже, почти присев на корточки, Яшка довольно долго терпел, кряхтел, пытался вывернуться, потом ему стало совсем уж невмоготу, он заорал, завизжал, на глазах выступили слезы… Смотреть на это было мучительно! Но и вмешиваться – совершенно бесполезно. Разве мы с Юркой, десятилетние пацаны, могли справиться со здоровущим Ильюхой?

Разумеется, Яшка сдался. Сначала он что-то тихо пробормотал, но Илья потребовал: «Погромче, Лысый! Повторяй за мной: дядечка…» И бедный Ахун слово за словом громко произнес унизительное извинение.

Конечно, Яшку было жаль. Но ведь и он, когда мог, старался насолить брату. Оба, как говорится, были хороши, хотя в результате Ильюха всегда выступал в роли палача, а Яшка – в роли казнимого. Но ведь он не смирялся! Мне даже казалось, что оба они – и мучитель, и мученик – наслаждаются происходящим.

Любят ли друг друга Яшка и Илья, думал я иногда. Настоящая ли у них дружба? У меня родного брата не было и я горевал об этом. Я часто воображал: вот есть у меня братишка, почти моего возраста, и мы с ним всегда вместе. Все рассказываем друг другу, шушукаемся, секретничаем, балуемся, конечно, а уж когда случится с кем-то подраться, всегда постоим друг за друга!

Хотя и был я очень привязан к Юрке, к своему двоюродному, все же родного братца он мне заменить не смог. Во-первых, с тех пор, как мы переселились в Чирчик, видеться нам удавалось только летом. Во-вторых, наши отношения с Юркой не были такими уж безоблачными, иногда мы вели себя не лучше Яшки с Ахуном, дрались, ругались (правда, «палачества» не было). А порой мне доставалось из-за Юркиных проделок совсем зря.

Шли мы с ним как-то летом по Шведовой, возвращаясь домой. Шли спокойно, не торопясь. Вдруг подлетают к нам двое парней. Не успел я оглянуться, как Юрка вдруг дал драпу. Один из парней схватил меня за плечи, другой, что был повзрослее, спросил:

– Он кто тебе?

– Братишка, – ответил я. И в ту же секунду услышал пронзительный Юркин крик:

– Ры-ыжий, тика-ай! Беги!

Но было поздно. Я почувствовал удар в живот, да такой, что у меня от боли потемнело в глазах и сперло дыхание.

– За брата и получай, – услышал я, приседая, почти падая.

Парни тут же ушли, очевидно, Юрка был слишком далеко. Но вот он подбежал и стал поднимать меня, бормоча:

– Говорил тебе – тикай!

Говорил… Не говорил, а орал, убежав, оставив меня одного! И как я мог догадаться, что будет, когда подошли эти незнакомые ребята? Оказалось, это были братья, младшего из которых Юрка недавно как-то там обидел или обдурил. Младший, конечно, пожаловался старшему, ну и… Но я-то при чем тут?

Словом, мне казалось, что иногда Юрка поступает не совсем по-братски.

Правда, когда мы рассказали про этот случай Ильюхе, он «разобрался» с тем парнем, который меня ударил.

Однако же, как вы помните, сегодня я в обществе Яшки. Занятия закончены, утро прохладное, значит, и днем не будет зноя. Это прекрасно, потому что мы намерены провести на улице целый день. У нас здесь всегда много развлечений и некоторые из них уже запланированы.

Яшка вышел во двор первым. Когда я появился, он старательно обвязывал концом длинной бечёвки большую картофелину, приговаривая при этом:

– Ух, сейчас и пульнет!

Вооружившись таким образом, мы побежали на улицу Кафанова. О боевой революционной славе этой улицы мы тогда и знать не знали, однако же собрались внести в нее свою долю. Мы облюбовали укромное местечко за толстым деревом на краю тротуара. Дождавшись, пока поблизости не было ни прохожих, ни машин, Ахун дал мне в руки свободный конец бечёвки, выбежал на середину мостовой, положил картофелину там, где виднелись следы шин, и вернулся. Почти сразу же послышался шум машины и появился грузовик… Ахун, пристроил картофелину очень удачно! Раздалось громкое «шмя-к-к!».