Валерий Юабов - Эстер

Такие состояния – их можно назвать аллергическим фоном – очень часто принимают за аллергию на растения, либо на пищу, на пыль – на что угодно. Но это – даже если аллерген удалось найти – факторы вторичные. А лечить надо то, что послужило началом.

Так и сделал доктор Мухитдин. Ему удалось значительно облегчить мое состояние…

Я не берусь судить, в какой степени успехи восточной медицины зависят от того, что она по-прежнему считает основой жизнедеятельности четыре элемента и соки. Но ведь все мы видим: восточным врачам этого вполне достаточно для понимания того, что происходит в организме! А к этому надо прибавить их постоянное стремление и умение найти первопричину болезни, их подход к человеческому телу не как к набору механических частей, а как к сложнейшему, подвижнейшему, непрестанно меняющемуся чуткому организму, управляемому к тому же сознанием и духом. Подход, неизменно применяемый на практике, на деле – я это хочу подчеркнуть.

Но это не все – и далеко не все! Ведь в наши дни восточная медицина больше всего славится замечательными практическими достижениями: пульсодиагностикой и траволечением…

Мы сидели за обеденным столом – на этот раз уже не в гостеприимном Намангане, а в Нью-Йорке, в нашем доме. Доктор, наконец, согласился оторваться на неделю от своих бесконечных трудов – и посетить город небоскребов. Впечатлений у него было много – но не так уж он был поражен нашим городом, как мы ожидали: выяснилось, что Мухитдин по своим врачебным делам побывал больше, чем в семидесяти странах мира. И во многих – по нескольку раз… Ему было с чем сравнивать Нью-Йорк! Объездил он всю Европу, Азию, Дальний Восток. Побывал в Израиле. Наверно, его по праву можно было бы назвать Королевским Врачом: ведь ежегодно во время Рамадана, совершая паломничество, Мухитдин посещал Саудовскую Аравию и там в свободное время обследовал всю свиту короля этой страны… А когда он прилетает в Москву, его, чуть ли не с трапа самолета, увозят туда, где живут самые высокие лица России… Впрочем, упомянул об этом Мухитдин мимоходом, ничуть не хвастаясь – хоть и было чем…

Мы с Юрой (он, конечно, тоже пришел повидаться со старым другом) спросили, какая поездка запомнилась доктору больше всего.

– Путешествие по океану, – ответил он. – На корабле «Академик Борис Петров»…

Так мы узнали еще об одном интересном событии. И тоже – случайно лишь потому, что удачно задали вопрос…

Оказывается, еще в 1986 году Минздрав пригласил тридцать научных работников совершить путешествие на корабле, побывать в разных странах Европы и Америки. Был среди приглашенных и доктор Умаров.

– Очень интересная была поездка, – рассказывал Мухитдин. – В Афины мы попали как раз во время ежегодной конференции медиков. При нас обсуждали, кого из врачей Греции наградить премией Гиппократа, как лучшего врача года… А потом меня попросили немножечко поработать – проверить по пульсу здоровье участников конференции… Ну, и когда они убедились, что я ставлю точные диагнозы, мне вдруг тоже сказали, что я удостаиваюсь этой награды… Я считаю, очень почетной, особенно для иностранца…

Вот так и зашел за столом разговор о пульсодиагностике. Но не сразу, а попозже, когда гости разошлись. Очень серьезным и важным стал для меня этот разговор, о котором я мечтал уже много месяцев.

Дело в том, что благодаря знакомству с доктором я соприкоснулся с тайной пульсового кода и она все больше волновала меня. Раздобыв труды Ибн Сины, я с особенным, можно сказать, жгучим интересом читал ту часть его «Канона», которая озаглавлена: «Учение о пульсе». Я не переставал удивляться, как удавалось Ибн Сине так просто, доступно и интересно рассказывать о таких сложных вещах…

Пульсы оживали на листах книги. Они звучали – я слышал их музыку. Казалось, я вижу артерию, в которой ритмично пульсирует жизнь… Вот под одной из точек прослушивания – а всего их три – нервно проскакала испуганная «газель». А вот завилял «мышиный хвост». Саму-то мышь не видно, она за кустом спряталась… А чуть поодаль бугорком поднялся кусочек земли. Это не торопясь прополз «червяк», поиграв своими кольцами. А тут – непонятный зверек, больной, как видно: он «дрожит», извивается, как «скрученная нитка».

– Все это хорошо представляешь себе, читая книгу. Но как это услышать? Расшифровать? Почему эти сигналы такие разные? Почему… – Я не закончил фразу, понимая, что задаю Мухитдину слишком много вопросов. Я вспомнил вдруг мальчишку, которого видел в Намангане, в кабинете у Мухитдина. Он сидел рядом со мной у окна, этот смуглый десятилетний узбекчонок, и не отрываясь смотрел на доктора, который слушал пульс молодой женщины, видимо, его мамы. Он не только смотрел – он тоже прослушивал пульс на своей руке и губы его беззвучно шевелились… Конечно, он сам был доктором в эти минуты и уж наверно ему не меньше, чем мне хотелось узнать, что там слышит табиб…