Валерий Юабов - Эстер

Я глядел в окно, не отрываясь, с какой-то жадностью, с какой-то сладкой болью. Рядом со мной в машине сидела мама, мы ехали к доктору в Наманган и беда наша ехала вместе с нами. И все же эта дорога, эти горы – они что-то делали с моей душой, секунда за секундой, час за часом. Можно вроде бы сказать – отвлекали от тяжелых мыслей. Но не те это слова. Не отвлекали – боль была во мне – а чем-то еще наполняли… А дорога бежала, крутилась, падала, взлетала, то упираясь в скалу, то устремляясь к бурлящей среди камней реке, а то уходя от нее и открывая где-нибудь далеко внизу ее излучину или ее долину, такую спокойную и мирную, где-то в бесконечной дали, за дымкой холмов…

Одна из таких долинок – зеленая, приветливая – оказалась на нашем пути. Мы устроили здесь короткий привал: маме пора было отдохнуть, да и бензин надо было залить из запасных канистр. Уж тут, разумеется, не удалось бы найти привычных нам на дорогах Америки бензоколонок. А если кое-где и попадались, то горючее там продавалось чуть ли не на вес золота. Зато мы увидели здесь кое-что другое, с детства памятное и милое…

У обочины дороги сплошною живою оградою росли высоченные, стройные, как корабельные мачты, деревья. В их тени, тоже в ряд, выстроилось с полдюжины лоточков. Это был маленький дорожный базарчик, приятный сюрприз для путешественников, достигших перевала. Здесь можно было утолить жажду прохладным кумысом, купить душистый мед, свежеобжаренные семечки. Полакомиться куртом – это такие белые соленые шарики, приготовленные из кумыса. Съесть свежую, теплую лепешку с домашним сыром. Торговали этой снедью местные узбечки – все в национальных платьях, шелковых, в ярких разводах, в меховых жилетах, в платках, в тонких кожаных сапожках, все – с обветренными, коричневатыми щеками, выдававшими в них жительниц гор. Но оставались они при этом такими же, как женщины в любой точке земного шара: горянки болтали друг с другом до того увлеченно, что им было совершенно не до торговли. Как, впрочем, и не до детей, которые, сбившись в кучку, беззаботно играли рядом, ковыряясь в земле…

Мы поели, отдохнули в тени. Небо казалось огромной голубой пиалой, опрокинутой над нами. Воздух был кристально чист, все, что мы видели – и небо, и деревья, и река, и склоны гор – все было каким-то особенно четким, вырисовывалось до мельчайших деталей. На ближней горе, почти у самой вершины, паслись козы. «Горные. Только они забредают так высоко», – объяснил мне водитель. Гора была настолько крутой, что склон ее казался почти отвесным… А в нашей мирной долинке где-то неподалеку от реки ржали кони. Здесь река расширялась, была мелкой, тихой, прозрачной. Галька на дне блестела под лучами солнца. Мама, щурясь, глядела на воду… Но нам пора было отправляться в путь.

Горы кружатся, отступают, уходят, мы спускаемся все ниже – и вот уже перед нами Ферганская долина. После прекрасного, но дикого и сурового горного пейзажа она кажется особенно яркой и гостеприимной. Невозможно оторвать взгляд от щедрой красоты изобилия, созданного руками людей. Плывут навстречу сады. Ветви деревьев, будто драгоценными украшениями, усыпаны плодами – то румяными персиками, то яблоками… Вьются по столбикам виноградные лозы… Бахчи наполняют воздух тонким ароматом медоносных дынь. Кажется, что до них и до огромных полосатых арбузов можно дотянуться из машины… Подсолнухи склоняют свои тяжелые, коронованные золотом головы… Темно-зеленым массивом стоит кукуруза. К самому горизонту уходят изумрудные хлопковые поля, пересеченные то каналами, то дорогами… Вдали часто видны селенья: их крыши мелькают среди стройных, устремленных в небо деревьев…

– Слышал я, – просвещал меня тем временем дядя Яша, – что в незапамятные времена здесь была богатая земледельческая страна Давань. Сейчас, как ты знаешь, Ферганской долиной владеют три страны: Узбекистан, Киргизия и Таджикистан. Узбекам досталось больше половины долины. И люди сюда, понятное дело, валом валят. Население тут самое густое: почти треть жителей Узбекистана! Красиво живут, правда? Повезло им.

«Повезло-то повезло. Но каким трудом это везенье оплачено!» – думал я, прильнув к окну машины.

Прямыми лентами поблескивали вдалеке каналы. От них отходили ниточки арыков. И почти везде возле них маячили фигурки людей с кетменями: они открывали «краны»-перемычки, чтобы пустить воду в свои арыки…

– Каналов здесь сотни, – объясняет мой экскурсовод. – Воду для них дают горные реки – Нарынь и Карадарья. От самых вершин Тянь-Шаня текут, с ледников… А здесь, в долине сливаются воедино – и превращаются в Сырдарью! – Тут дядя Яша показывает куда-то на восток – туда, вероятно, где происходит это чудо: рождение самой большой рекой Азии. – Так что воды здесь для всего должно бы хватать – и для садоводства, и для и земледелия. А вот для питья… Питьевой воды, слышал я, не хватает. Много трудностей с очисткой. Арыки, сам понимаешь – древность, азиатские «водопроводы»… – Тут дядя Яша заканчивает свой обзор неожиданным сообщением, что мы приближаемся к опасным краям: местные таджики и турки-месхеты уже несколько лет ведут здесь кровавые междоусобицы. Впрочем, Яков вполне спокоен.