Эрик Бутаков - Выруба

— Отличная вещь, — сказал комбат, — у меня такая же. Воду кипятит за четыре минуты двадцать секунд.

— Что-то долго она у Вас кипятит, — тут же ответил ему мой писарь, не поднимая головы от своих карт, и зачем-то добавил. — У нас она кипятит за три с половиной.

— Быть такого не может! — усомнился комбат. — Я лично засекал, точно такая же, — у вас быстрее не должна кипятить.

— Не должна, но кипятит, — уже настаивал мой писаришка.

Комбат смотрит на меня не понимающим, вопросительным взглядом, и почему-то ему кажется, что мой писарь его обманывает. А я, признаться, понятия не имел, сколько времени закипает кофеварка, хоть наша, хоть вообще. Я жму плечами и киваю в сторону сержанта. А тот, видимо, чтобы подзудить подполковника — на то он и писарь штаба, чтобы хоть как-то развлекаться в окружение офицеров, тем более старших, настаивает на своем:

— Товарищ подполковник, я Вам точно говорю, что три с половиной минуты, ну, может три сорок — не более — я проверял, — говорит мой парень и даёт мне понять незаметными движениями глаз и головы, что точно так.

— Быть такого не может! — совершенно спокойно отвечает подполковник и добавляет, — готов поспорить.

Вот это он добавил зря. Мой писарь сразу уцепился за это предложение — выяснилось позже, что у нас кончился сахар, а тут товарищ сам напрашивается. Правда, надо отдать ему должное, всю ответственность парень взял на себя — в случае проигрыша виноват сержант, а я здесь так — новенький, поэтому и не знаю сколько времени кипит эта долбаная кофеварка. Но если сержант выиграет, чай мы будем швыркать вместе, помешивая ложечкой сахар. А мне-то что, решил я, пусть поупражняется, а я понаблюдаю. Сержант это сразу уловил и говорит подполковнику:

— Товарищ подполковник, а давайте проверим, на килограмм сахара.

Подполковник почесал репу и согласился, но поставил условие, что воду наливает сам и до краев, холодную. Все вместе засекаем время и если будет больше чем три с половиной, ну хорошо, три сорок, то за сахаром идет мой сержантик, если уложимся во время — идет он. Договорились. Набрали из крана холодной воды почти до самого верха кофеварки, закрыли крышкой с прозрачной ручкой сверху. (Это такая была модификация у кофеварки — в нормальном состоянии в нее ещё втыкалась трубка и сеточка для кофе. Закипая, вода через трубку била в прозрачную ручку, скатывалась в сеточку и ошпаривала кофе. Так кофе готовился. В нашем случае, трубка и сетка были не нужны. Только время нагрева воды непосредственно спиралью было важно). По команде, глядя на циферблат, включили кофеварку в сеть. Время пошло. Я не был уверен, что закипит за три с половиной минуты. Судя по всему, мой писарь знал, что не закипит, поэтому-то он, так невзначай, вышел в коридор, шмыгнул в мобилизационный класс к своему корешу капитану Кременчугскому, и попросил его вызвать подполковника (черт, забыл напрочь фамилию) к себе в моб. класс. Кременчугский имел право вызывать к себе подполковников, к тому же шло развертывание. После, он рассказывал, что не понял, зачем это надо, но писарь очень просил лишь на одну минуту, даже на пол минуты отвлечь комбата. Тот согласился. И вот, он возвращается в кабинет, как ни в чем не бывало, садится за свой стол, а в коридоре дневальный уже орет, что нашего комбата вызывают в моб. класс. Взглянув на часы, тот сказал, что сейчас вернется, что засек время, и выходит за дверь. Писарь тут же срывается с места, на глазах у меня, хватает кофеварку, и половину воды выливает в цинковое ведро дежурному солдату, который всё ещё моет пол. Потом втыкает трубку во внутрь кофеварки, ставит её на прежнее место, и быстро возвращается к себе за стол. Я одурел от его наглости и хотел запротестовать, но дверь открылась, и недоверчивый комбат вернулся, с прищуром поглядывая на нас. Потом он подошел к кофеварке и послушал, как она закипает. Кажется, ничего не заподозрил и сел на место. А кофеварочка, вдруг, задергалась, зашаталась, стала плеваться ровно в три с половиной минуты. Подполковник удивился, посмотрел на часы и, ничего не сказав, встал. Мой писарь, добрая душа, говорит ему: «Пока вы ходите за сахарком, я заварю свеженького, а потом мы все вместе попьем, товарищ подполковник». Делать было нечего, комбат пошел в Чепок, а писарь — гаденыш добавил воды, докипятил, заварил, разлил и спокойно выслушал мое недовольство: что было бы, если бы комбат понял, что его обманули и как бы тогда выглядел я — недавно назначенный ЗНШ?

— Спокойно, шеф, — говорит он мне. — Беспроигрышная лотерея, я же не даром трубку вовнутрь сунул — она так кидала кипяток, что догадаться, что там нет воды почти не возможно.