Эрик Бутаков - Бульвар Постышева

Эта история Андрею не очень понравилась.

Пришлось писать другую.

Ближе к седьмому ноября, совмещая праздник и пиво, он сделал его командиром женского особого учебного батальона, который героически защищал Эрмитаж в октябре семнадцатого года. Покуль сыграл важную второстепенную роль в незаметном исчезновении Керенского и Юсупович (Кто это? Понятья не имею) из верхних залов Зимнего дворца. После, уже на окраине Стамбула, ему устно присвоили звание прапорщика и вручили поцарапанный Георгиевский малый крест. Осев в Париже в начале двадцатых, он всем показывал этот крестик, и его без билета пускали в кабаки. А когда грянул гром, и из-за туч прилетели немецко-фашистские захватчики, Андрей ушел в ополчение и провел в ополчении несколько лет. Однажды он вывел группу голландских школьников через минное поле к границе, где их поджидала неожиданность — кто-то их предал! И там все погибли кроме него, двух девочек и одного посеченного мальчика. Его после этой войны наградили сиреневой подвязкой (признак породистости) и присвоили ещё одно звание. И он получил пожизненную пенсию. Коротал эту пенсию и жизнь до шестьдесят шестого года, потом перестал их коротать и уехал на Острова, где и занялся дайвингом. Они были в двадцатке лучших в своей возрастной категории. Покулю вручили блестящий диплом.

Эта история ему тоже не понравилась.

Пришлось напрягать мозги и садить его в танки, самолеты, подводные лодки. Он воевал за наших, за ихних, за всех и всегда. Он был много раз ранен, один раз погиб, дважды ловил триппер, вывихнул ногу, а ближе к Новому году, морщась от презрения к самому себе, перевел бабушку через дорогу. Про минные поля я уж умолчу — он гулял по ним, как по Бульвару, с сигареткой в краешке губы и баночкой «Джин тоника» в левой, немного раненой, руке. Тело его было покрыто мелкими шрамами — это очень нравилось женщинам, которых у него к тому времени было уже немножко много. (Каждой из них он посвящал один и тот же стих:

Бабам это нравилось.

Но ничего ему не нравилось. Привередливый конь!

И тогда Архип оставил его на потом, до времени засекретив с надежной легендой.

Покуль согласился на это, перешел в режим ожидания и устроился на работу.

Архип, от нечего делать и отсутствия материальной базы, засел за годовые отчеты надежных, проверенных фирм и предпринимателей, и проваландался с эти практически до конца февраля. Потом, получив деньги, побухал немного, вспомнил, что давно ничего не писал и стал тренироваться на мелких рассказах, пополняя свои старые записи, и кое-что нацарапал для книги.

Человек с рюкзаком, идущий к автобусной остановке, всегда привлекает внимание жителей города. «Турист» — первое, что приходит на ум горожанину, и он прав. Нет, конечно, бывают и другие люди с рюкзаками: дачники в штормовках с рассадой, мужики, несущие из гаража банки с огурцами, бомжи и бичи с грязными мешками своими, некто, кому необходимо сдать вторсырьё, и прочие, но всё это — ни то. Они не бросаются в глаза своей серой одеждой и пыльными ботинками, их не замечаешь. Турист — совсем другое дело. Его яркая надежная снаряга, необычный, но симпатичный головной убор, отличная обувь, тугой, красиво уложенный рюкзак, к которому приторочены коврики, шнуры, ледоруб или (или «и») топор с красным топорищем сразу же заметны чужому глазу. К стати о глазах: его (туриста) глаза всегда полны загадочного блеска. Если он только собирается в поход, они говорят: «О, ребята! Если б Вы знали, что меня ждет!». Если возвращается: «Ребята-а, Если б Вы знали, что мне пришлось преодолеть и пережить!» Его упругие, уверенные, сильные движения говорят о его здоровье и молодости, даже если он уже не молод. Всё это и привлекает внимание, пробуждая в душе далекие воспоминания: утренние зорьки у тихой тинной заводи, вечера у костра с котелком и свежей заваркой, мокрые палатки с сырыми спальниками и грязью на сапогах, стук дождя о брезент, млечный путь в глубоком черном небе, давно и навсегда любимые мгновенья. Один случайный взгляд на человека с рюкзаком, и из глубин памяти всплываю эти заветные воспоминания. Вздохнув, горожанин шепчет: «Турист»… и едет в свою душную контору.

Телефон зазвонил в начале седьмого. Я уже не спал, уже успел помыться, одеться и готовил бутерброды на кухни. Но мои — спали, и чтобы их не разбудил звонок, я поспешил поднять трубку: