Максим Пачин - Суета. Роман в трех частях

Я молю,

Ведь вы хотели этого.

Я кричу,

и вы смеетесь где-то.

Я горю

и сквозь огонь,

я слышу аплодисменты -

Я птицей в неволе был,

Чтоб ангелом переродиться после.

***

Жизнь у океана продолжалась. За это время Ипостасей помог гостю соорудить небольшое жилище рядом со своим домом. Виктория же, в свою очередь, придумала для новоиспеченного соседа временное имя. Теперь его звали Арсений.

От памяти вестей все так же не было. Он начинал жить и приспосабливаться к новым устоям. Новое имя нравилось ему, как и все, что стало его окружать. Он жил в небольшом деревянном домике. День он проводил у Серебряных – помогал Виктории, рыбачил с Ипостасием. Часто, вечер завершался вкусным ужином, а после он уходил обратно к себе. Ночь на острове казалась бесконечной, а снов было мало или не было вовсе и как это бывает, мысли по ночам неустанно рвутся наружу, и чувство недосказанности наполняет человека. Для подобных случаев Серебряный выделил Арсению несколько листов бумаги для писем и пару хорошо заточенных карандашей. «Неблагородное это дело, Арсений» – твердил Ипостасей в малом хмелю за ужином, после того, как узнал, чем пытается восполнить сон его гость. «А я не вижу ничего страшного» – отвечала Виктория супругу, с намекающим тоном на то, что кому-то пора остановиться. Арсений старался прислушиваться к словам своих новых знакомых. Эту тему он поднимал и на страницах в своей хижине, размышляя о правильности поступков: «Ведь кто же я такой, как ни иностранец в оборванных тряпках, пришедший ни весть откуда и требующий к себе все почести и внимание. Порой мне стыдно за себя и далеко не из-за того, что я такой какой есть, а из-за того, что люди относятся ко мне с сожалением. Еще дурнее от того, что вся благодарность моя – лишь слова, что ни в коей мере неизмеримо с тем, что делают для меня. Я ненавижу себя за то, что не могу отплатить этим людям сполна, а как хотелось бы… Но не взирая на свое положение, я изо всех сил пытаюсь быть полезным. Я берусь за все, о чем меня бы не попросили. Пока это так. Я надеюсь, что семья Серебряных поймет меня, ведь они стали мне очень близки. Этому я безгранично рад».

Действительно, эта была взаимная привязанность. Арсений для Серебряных стал настоящим другом семьи. Он нравился им, как человек и как обстоятельство, что спонтанно обновило их монотонный быт.

Среди прочего, в записях иногда всплывала так же близкая знакомая Серебряных – София. Фигурировала она по причине своих нечастых появлений за ужином. В основном Арсений не предавал ей значения, скорее описывал факт присутствия – не иначе и лишь в крайней своей записи он решил посвятить несколько строк: «Сегодня за ужином она была какой-то другой. Ее голос и взгляд был восполнен новыми силами… Она с интересом и некой доли любопытства беседовала с Викторией на разные темы. Казалось, их разговорам не было конца, настолько София была вовлечена во все это. Ипостасею в какой-то момент даже пришлось вмешаться в разговор…»; «Она будто вся искрилась, создавая вокруг себя какую-то незамысловатую обстановку, но в то же время эта обстановка была очень теплой. Это почувствовали все, сидящие за столом. И даже после того, как она ушла…»; «Виктория была настолько очарована этим, что пригласила ее на завтрашний ужин».

Ночь Арсения оборвалась сном. Проснулся он под шум подходящих к хижине волн с океана. По утрам, они часто омывали порог его дома. «Все дело в ветре» – как говорил Ипостасей. «Его направление трудно предугадать». После этих слов, он обычно прибавлял: «Все же лучше, чем в джунглях среди пальм и диких обезьян».

Его утро начиналось с суетливого пробуждения, которое с неким нервозом переходило в быстрый завтрак. Завтракал он обычно банановым пюре, которое заблаговременно готовила Виктория. Утренняя спешка Арсения являлась не простой прихотью, а желанием поскорее увидеть Серебряных, ведь после завтрака он пулей выбегал из своей хижины и торопливым шагом шел прямо до дверей их дома.

Это утро было не исключением. Закончив трапезу, Арсений хорошенько умылся и тем же мгновеньем переступил порог своего дома, сделав несколько аккуратных шагов на носочках, по причине небольшого затопления с океана.

Он вышел на сухую тропинку, что вела прямо до дома семьи Серебряных. Шум волн и солнечная погода настраивали на хороший лад. «В этом месте невозможно было тосковать» – думал сам Арсений. «Такие места чаруют и гипнотизируют».

– Простите! – издалека послышался вдруг чей-то голос. Арсений осмотрелся. – Мужчина, стойте! – не прекращая вопил незнакомый голос. Он окинул взглядом берег и недалеко от дома заметил молодого юношу. Тот бежал прямо к нему. – Стойте! Погодите секунду! – светловолосый юноша добежал до Арсения, чуть не рухнув прямо на него. Он тяжело дышал, а тело его было покрыто песком и мелкой галькой.