Адель - Хрущёвка

–Ой!– удивился Витасик и пошёл на попятную.

Бродяга встрепенулся, задрал голову, воровато осмотрелся по сторонам, вытянул нос и расчётливо принюхался. Он лениво уселся на скрипучей кровати, поправил шапку ушанку и нащупал в недрах кармана жалкий бычок от некогда пахучей сигареты. Старик прищурил оба глаза, чиркнул спичкой о коричневатую тёрку и прикурил бычок. Сделав пару длинных затяжек, он швырнул сигарету в махонькую лужу и смерил Витасик пронзительным взглядом. Блеклые лучики хлипкого фонаря упирались прямо в морщинистый лоб, но старик глаз в сторону не отводил и, сморщив густые брови, думал, кто это перед ним стоит. Старик готовился к аресту… Что на худых запястьях щёлкнут стальные наручники и его насильно поведут в участок. Старик бы не прочь, отсидеть пятнадцать суток в отапливаемом помещении.

–Ты кто таков будешь!?– недоумевал старик.

–Витасиком меня звать.– робко ответил он.– А ты чего не спишь!?

–Да мысли дурные житья мне не дают.– начал старик.– Эххх… Прошли мои годы, не то, что раньше. Как сейчас помню, вернусь я с работы, без задних ног упаду на кресло, сомкну веки и начну храпеть на всю округу. И эшелон поездов рядом промчится, а я и глазом не поведу, буду себе лежать, да бока во сне мять. Работать надо… Без работы жить невмоготу, тяжко становится… И на думы думные, у тебя времени попросту не хватает, когда ж тут думать, если ты с утра до вечера на работе хребет ломаешь. Как говорится, меньше знаешь, крепче спишь…

–А ты сам кем будешь!?

–По жизни я человек искусства, а по профессии конструктор-чертёжник. Видел грузовик, хоть раз в жизни?

–Ну видел… А что!?

–Так вот, я на таком катался. А ты вот, например, в кабине водителя бывал!? А я вот бывал.– горделиво заявил старик.

–А тебя сюда, каким ветром занесло? Здесь же ни зги не видать.

–Попутным…– ответил старик.– Лет десять, как я, одинокий пьяница, живу впроголодь и побираюсь на вокзале, но что ж поделать!? Не я такой, а жизнь такая. А жизнь такая, потому что мы такие… Но не суть. Я тогда конструктором-чертёжником работал и надо сказать, был крайне востребован. Выполнял частные заказы, иногда работал на дому, у меня гараж был, так я его оборудовал по всем статьям, от и до. Стал в гараже детали чертить на грузовики и чертил исправно, от работы не отлынивал. А тут со мной такое случилось! Не поверишь! Стал я, значит, дома шкаф собирать, два часа трудился не покладая рук, и от готовой работы оставались буквально штрихи… Там подкрутить, тут ослабить. И пришла беда, откуда не ждали… Шкаф, а вернее ножка ну совсем, хлюпкой оказалась, и придавила меня громадина этакая. Как итог, перелом бедра, ключицы и трещина в ребре. Врач мне сказал, месяц на больничной койке и никаких резких движений. Вздумаете убежать… А Вы и не убежите, если ног, конечно, лишиться не хотите. Я парень смелый, но запасной пары ног у меня, к сожалению, нет. Месяц с лишним я на койке бока мял, пока врачиха меня латала, а сестричка-то там какая! Пальчики оближешь! Ноги от ушей, ходит по больнице и глазки мне всё строит… Бессстия… И как бы там ни было, но жизнь моя в скором времени, приняла иной оборот, во всех смыслах и начинаниях. Жил я на койке, не тужил, мхом весь порос от безделья и тут я, значит, приноровился книги читать. Читал я много, что называется, в запой, книги две за один раз вычитывал. И спалось мне плохо, мысли о вечном бытие, покоя не давали. Так и провалялся я на койке, месяц с лишним и палец об палец не ударил. Всё кисели гонял, да вафельками закусывал. И в день, когда врачиха меня выписывала, я как раз очередную книженцию дочитывал. И что ты думаешь!?

–Да ничего особого.– ответил Витасик и растерянно вскинул плечами.

–На выходе из больницы, я понял лишь одно… Что смысл жизни напрочь потерян. В былые годы я работал, жил и не тужил, и о вечном бытие, думать не приходилось. Но стоило мне задуматься, как жизнь моя запела иначе. Я стал жутким лентяем. На работе меня терпели за былые заслуги, но терпение, как и много другое не вечно. Чаша рано или поздно выльется в гнев. Объявился новый начальник, и цацкаться со мной он не стал. В первый же месяц меня на улицу выставил. И что мне оставалось делать!? Правильно, сводить концы с концами и жить впроголодь. И поскольку смысл жизни утрачен, то искать новую работу, причин я не находил. В один из морозных дней, я поднявшись с кровати, напялил шерстяные валенки и почапал на вокзал.– он выдержал многозначительную паузу.– Побираться. Частную практику я с концами забросил и в скором времени отдал гараж первому встречному. Нанялся чернорабочим на склад и от зари до зари горбатился в поте лица, получая при этом сущие копейки. Первое время я жил в старой квартире и вскоре разменял её по доброте душевной на затхлую однушку. Но ты не подумай обо мне дурно… Квартиру, я отдал многодетной семье, а сам переехал в их скромное обиталище. Годы шли, а я всё не молодел, стальная хватка ослабла, и главное, что друзья мои из высшего общества меня сторонились. Лишь коллега по работе, время от времени навещал меня, да с голоду не давал мне помереть. Но вскоре и он, мой старый друг, оставил меня помирать в одиночестве. И что ни говори, а ручной труд самый честный. Но кому нынче из людей твоя честность вшивая сдалась? Им мозговитых ребят подавай, а на простых работяг вроде меня, им нет дела. И главное, что смотрят они на трудяг с толикой явного презрения. Будто мы им вовсе не ровня… Низшая ступень эволюции. И как-то раз, один хитромордый начальник, без зазрения совести удержал выплате рабочим на целый месяц! И тогда я решил, что с меня хватит! И опять же, чернорабочий на складах звучит отнюдь неблагородно, а в моём случае, так вовсе унизительно. Месяц, я в буквальном смысле этого слова не покидал квартиру, вёл оседлый образ скверной жизни, дрых на диване и в запой читал книги. Но одними книжками желудок не прокормишь, а жаль… Я ощутил над собой потребность в пище, запасы же мои источились до основания, в холодильнике мышь бледная повесилась и даже простая буханка ржаного хлеба мне теперь не по карману. Утром я ушёл побираться на вокзал, и домой с тех пор не возвращался. Будучи отшельником, я бродил по холодному городу и дотошно изучал местный колорит. Изредка пускался в рассуждения…