Павел Назаров - Беглец в просторах Средней Азии

А вот мне было трудно найти такого киргиза-проводника, кто не испугался бы провести тайно в Кашгар мимо русских и китайских пограничников, тем паче, что у меня почти не оставалось денег.

Неожиданно в горах выпал глубокий снег, и все перевалы оказались закрыты, кроме перевала Ак-Бейит, где как раз расположился красноармейский патруль. Вообще по всей пограничной полосе была усилена охрана, и новые подразделения Красной армии продолжали прибывать.

Лишь в начале июля снег на перевалах начал сходить, и мне, наконец, удалось найти опытного и способного киргиза по имени Турсум-бей, который несколько раз ходил в Кашгар с контрабандой опиума и знал отменно и путь, и все хитрости, что нужны для обхода пограничной охраны обоих стран. В качестве платы за услуги я пообещал ему последнюю ценность, что ещё осталась у меня – золотые часы, стоившие тогда около двухсот тысяч рублей.

Тем временем от моего друга пришло тревожное известие о том, что местный исполком получил из Верного запрос о местопребывании «организатора банд мятежников в Фергане», который предположительно скрывается где-то в данном районе, с требованием предпринять активные меры к розыску «врага правительства рабочих и крестьян». К счастью в это время у меня всё было уже готово к отправлению.

И тут зарядили непрерывные дожди. На третий день река Ат-Баши вздулась и превратилась в широкий пенящийся поток, бурлящую массу мутно-коричневой воды, местами разлившись на версту; переправа стала немыслима. Явился Турсум-бей и заявил, что настал самый лучший момент тронуться в путь: «Все теперь по домам, и красные солдаты будут отдыхать и пьянствовать. Аллах поможет нам перейти реку, и никто не увидит нас на дороге».

Итак, мы тронулись. Ещё в сумерках углубились в прибрежные заросли и двигались по ним довольно долго в поисках подходящей переправы. Лил сильный дождь, и плотный туман окутывал долину. Не без колебаний наши лошади ступили в бурлящий поток. Холодная масса воды и грязи подхватила нас. Местами уровень был не выше чем по колено лошади, но вода под напором накапливалась сверху, как перед плотиной, и достигала до колена моего. В такие моменты лошадь как будто плыла, хотя на самом деле шла по дну. Иногда я оказывался в воде по пояс и не видел ничего, кроме коричневой массы пенистых волн. А сверху дождь лил потоком. Нечего было и пытаться управлять лошадью, я отпустил поводья, и та пошла вслед за лошадью киргиза.

Когда мы, наконец, достигли противоположного берега, то казалось, будто лошади стоят, а берег несётся мимо нас – обычная иллюзия, когда вброд переходишь широкую и быструю реку. В таких обстоятельствах лучше всего поступать как я: отпустить поводья и сдерживать лошадь лишь в те моменты, когда та будет спотыкаться. Хорошо обученная лошадь лучше человека знает, как быть в подобной ситуации, а если ваша не «на высоте», лучше оставаться дома.

Противоположный берег был высок и крут, так что пришлось довольно долго идти вниз по течению, пока не нашлось места выбраться на сухой берег. Подобная переправа вброд, безусловно, опасна. Если лошадь поскользнётся и упадёт, поток её унесёт, и наездник, вероятнее всего, погибнет. Но если избежите большой опасности, вам уже не придёт в голову беспокоиться об опасностях менее значительных. Мы ехали всю ночь, а дождь не прекращался. Было совсем темно, и только по звуку копыт я мог судить, движемся ли мы по твёрдой земле, траве или болотине. Рассвет застал нас в одинокой лощине средь нескольких полуразрушенных киргизских саклей, где нашли мы приют, дабы просушиться, поесть и поспать перед следующим ночным переходом.

Позже, как-то рано утром, въезжали мы в узкую теснину, где намерены были укрыться на день, и вдруг заметили вдалеке фигуры двух всадников, видимо, дозорных с поста Ак-Бейит. Дабы избежать встречи с ними и скрыть наши следы, пришлось проделать длинный путь по каменистому ложу каньона и насколько возможно углубиться по нему в горы.

Однажды мы отдыхали в тени огромной скалы на песчаном пятачке, и тут прилетели три ворона и уселись на камне неподалёку от нас.

– Убей одного для меня, – попросил Турсум-бей.

– Зачем? Выстрел может нас выдать, а кроме того, на что тебе ворон?

– Если съешь глаз ворона, зрение станет столь острым, что сможешь увидеть Мекку, – ответствовал Турсум-бей совершенно серьёзно. Я улыбнулся и покачал головой. Не было никакой нужды «заострять» зрение моего спутника, он мог видеть невооруженным взглядом лучше, нежели я через цейссовский полевой бинокль, и кажется даже, мог отлично видеть в темноте.