Павел Назаров - Беглец в просторах Средней Азии

Я с радостью согласился. После чая и вкусного плова я улёгся на удобной постели, устроенной из мягких ковров прямо на полу, и укрылся тёплой волчьей шкурой. Жена Якши-бея, просыпаясь ночью, чтобы присмотреть за своим ребёнком, заботливо поправляла на мне покрывало, дабы уберечь меня от холода.

Утром Якши Бей, одевшись в меховое пальто и лисью шапку, оседлал своего лучшего коня и отправился на базар. Но вернулся он лишь поздно вечером, уже пешком, без пальто, шапки и даже без хлыста.

– Вся дорога забита Красными войсками, – со скорбью в голосе воскликнул он. – Они забрали мою лошадь, одежду. Аллах отвратил свой взор от нас и ниспослал нам неслыханные беды. О, тахир, не добраться тебе до гор. Оставайся тут и завтра мы потолкуем с мудрыми и опытными, как быть дальше.

На следующий день собрались полдюжины киргизов и сартов и долго о том судили. Решили так: пока нечего и думать идти в горы, Белые скрылись в отдалённом ущелье Пскема, выход оттуда перекрыт Красной кавалерией и пехотой; для меня есть один выход – остаться пока где-нибудь здесь.

– Не выйдет, однако, скрыться у киргизов, – отметили они, – живут открыто, в селении как в степи, и любой всегда легко войдёт в их дом. Прячься у сартов: они бдительно стерегут свои семьи и жилища, ворота их всегда на замке, и никто без спроса не войдёт.

– Мы пошлём за Акбар-беком. Он старый солдат, служил у Худояр-хана, опытен и надёжен, многих отправил на тот свет, и ты можешь положиться на него.

Часом позже явился в дом богатырского телосложения сарт, роста невероятного, с чёрной бородой, суровым взглядом серо-стальных глаз и умным, энергичным лицом. После обычных приветствий ему объяснили суть дела. Он же просто утвердительно кивнул головой и произнёс:

– Хорошо. Я спрячу тебя, тахир, в своём доме, ибо привык давать убежище гонимым. Ненавижу большевиков, сынов Шайтана! Рад служить тому, кто Царю служил. Многое слышал о тебе. Ночью перебирайся в мой дом.

Поздно ночью меня провожал киргиз. Было полнолуние, но снег валил вовсю, что было как нельзя более кстати. Через полчаса достигли мы ворот фермы, одиноко расположившейся в поле. Мой провожатый подал условный сигнал и ворота открылись. Хозяин встретил нас в небольшом внутреннем дворе и открыл дверь в комнату, тускло освещённую чирагом – примитивным масляным светильником, какими пользовались ещё в древнем Египте и Греции. Неподалёку возле жаркого очага сидели на корточках две женщины, молодой мужчина, сын Акбар-бека, и мальчик лет двенадцати. Они учтиво приветствовали меня и пригласили присесть вместе с ними. Одна из женщин была молода, с карими глазами и задумчивым выражением бледного лица. Другая, значительно старше, – с лицом простодушным, но не лишённым благородства. Обе ничуть не были смущены моим присутствием, несмотря на то, что магометанский закон запрещает женщинам обнажать лицо перед незнакомым мужчиной. Но я был для них не просто гость, а гонимый странник и пришёл к ним жить одною с ними жизнью. Мне не было задано ни единого вопроса, однако они всё же знали, кто приглашен в их дом, и какие опасности с этим обстоятельством связаны.

Вскоре начались приготовления ко сну. Мне постелили на ковре, который молодая женщина извлекла из сундука – её приданое, сказала она. Покидая комнату, Акбар сказал мне:

– Тахир, никого не бойся, плохой человек не войдёт сюда ночью. Я перерезал бы ему горло.

И я остался в этой комнате вместе с мальчиком и молодой сарткой с младенцем.

Жилище выглядело так: стены просто обмазаны глиной, крыша из камыша; несколько грязных войлочных подстилок на полу и пара больших сундуков у стен – вот и вся мебель да убранство; дверь прилежит неплотно, сквозняки отовсюду, окна без стёкол, пол земляной очень холоден. Здесь предстояло мне провести, одному богу известно, сколько дней и ночей. Я лёг на свою убогую постель не раздеваясь и в течение нескольких бессонных часов размышлял, что за туманное будущее уготовано мне. Вот так началась моя жизнь среди сартов.

Редко, если вообще такое случается, удаётся европейцу в Туркестане жить в магометанской семье и лицезреть внешне недоступные стороны её быта, а потому я не без интереса присматривался ко всему, что имело быть в моём новом обиталище. Состояло оное из маленького внутреннего дворика, огороженного с одной стороны помещением, где провёл я ночь, с другой стороны расположилась пара небольших строений и остатки кирпичного сарая, где хранился запас корма для лошади. Две прочие стороны занимали ещё один сарай и навес для телеги. Ворота выходили непосредственно на главную дорогу, обсаженную тополями. По другую сторону дороги видна полуразрушенная стена, за ней большой арык , т. е. оросительный канал. Дорога весь день была сотрясаема потоком грузовиков, шедших в горы, пьяной руганью красноармейцев и бряцанием кавалерии.