Елизавета Ильина - Новая женщина, или Кругосветка на колесах

– Погодите! Вам, мужчинам, скоро надоест встречать женщин, похожих на вас. Уверена, что в моду вернутся длинные в платья в пол.

– Тут главное определить пол… – пытается вставить слово другой бас.

– Тут не до ваших острот, разговор серьезный. Мы обязаны сохранить нашу юбку, одну из привилегий женщины, и оставить штаны тем, кто мнит себя нашими господами.

– Лично я не имею определенного мнения о велосипеде… Я всю ночь не могла уснуть…

– Попробуйте с бурбоном, он усыпляет. Я смело заявляю: в качестве одежды брюки на женщине сме-хо-твор-ны! – Ну разумеется, это мнение мужского рода.

– Мечтаете об эмансипации, а говорите лишь об одежде. Зачем вам право голоса, мадам? Укоротите юбку до колен – и весь мир будет у ваших ног. – Это тоже мужчина, французского рода.

Слышатся односложные, как в английском парламенте, одобрительные реплики джентльменов и смех. Стюарды разносят напитки, ухмыляясь в модные французские усики.

– Вот и в газете пишут, что Сара Бернар подозревает велосипед в посягательстве на традиционную мораль. Читаю: «Все эти молодые женщины и девицы, проносящиеся мимо нас на вело, в значительной мере отказываются от семейной жизни. И так уж ли точно доказано, что велосипед не вреден для мышечной и нервной системы?»

– Вот именно! Чем больше циклистка набирает мышечную массу, тем меньше она становится похожа на женщину. Чем прикажете утешаться мужчинам? Неужели железными мышцами?

– Велосипед не может заставить женщину отказаться от кокетства.

– Женщина – она вообще есть кто?!

– Вот в чём вопрос!

– Надо различать: есть истинная женщина, а есть синий чулок.

– Именно! Дело не в велосипеде, а в самой женщине.

– Нас, женщин, требующих эмансипации, удивляет, отчего крутить педали велосипеда считается делом неженским. Вы когда-нибудь интересовались мышечной массой ног портнихи, которая целыми днями крутит колесо швейной машины?

– Господа, выражайтесь аккуратнее, здесь дети!

– Женщину следует освободить прежде всего от дорогой мишуры, нарядных тряпок, чтобы остряки типа Оскара Уйльда перестали называть вас декоративным полом, – снова вступают басы.

– Вы полагаете, что когда ее перестанут украшать турнюры и шляпы наподобие висячих садов Семирамиды, к ней можно будет подступиться как к нормальному человеческому существу?

– Позвольте! Вы имеете что-то против шляпы моей жены?

– Господа, вот вам презабавный случай. В окрестностях Лондона к церкви подъехал свадебный кортеж на велосипедах. Невеста и жених были одеты на один манер, в широких бриджах и сюртуках серого цвета Жених был гладко выбрит и так же розовощек, как и его избранница. Когда молодая пара предстала перед священником, тот смутился и прежде чем приступить к венчанию тихо спросил: Позвольте же узнать, кто здесь жених, а кто невеста?

– Чудовищно!

– Унисекс?! Смешно!

– Замечательно!

– Куда катится Европа?!

– Боже, храни Америку!

Еженедельник « Пара Колес» 6 июня 1894 г . В порту Гавр меня встретил американский консул д-р Чанслер и помог с формальностями на таможне. Он выручил мой «Стерлинг», который французские бюрократы не желали возвращать в тот же день. Неужели для «железного коня» требуется карантин?

Д-р Чанслер вручил мне американский флаг и зонт, раскрашенный в цвета флага, и посадил на поезд до Руана. Поездка была недолгой. В Руане, по договоренности с консулом, меня встретил французский журналист г-н Моро и его товарищи из Лиги французских велосипедистов. После непродолжительного отдыха и прекрасного обеда, устроенного в мою честь, мы сели на велосипеды и отправились в Париж. По пути следования мы будем останавливаться в городах, где я намерена рассказывать публике об Америке и отвечать на любые вопросы. В следующем номере читайте о моем прибытии в Париж! Ваша Мэри Берри

Из книги «Гусиная Охота» После мучительного путешествия на пассажирском пароходе, которое принято изображать как растянувшееся на неделю веселье, пассажиров из Америки встречали французские бюрократы, но когда после таможенников и железнодорожных контролеров они наконец добирались до Парижа их настроение менялось кардинально. Американцы, в особенности те, кто впервые пересекали океан, были провинциальны, мало читали, не знали французского и не могли даже вообразить, что Париж – это город всех на свете соблазнов, где даже завтрак может стать изысканным пиршеством. В Париже они начинали понимать, что Старый Свет действительно стар, просвещен, изощрен, а местами даже прекрасен.