Максим Привезенцев - Дихроя. Дневники тибетских странствий [litres самиздат]

– Джимми предлагает ехать другой дорогой, – сказал я, глядя на провожатого.

– С чего вдруг? – удивился Лама.

– Понимаешь, эта дорога… она же неизведанная. По ней никто раньше не ездил. Я боюсь, что мы там… пострадать можем.

«Точнее, не мы, а наши мотоциклы. И, судя по тому, что за мыльную оперу прокатчики устроили с байком Паши, любое новое повреждение обернется новой сагой с отменой полисов и попыткой повесить «нестраховой случай» на провинившегося туриста.

«Но не ехать же из-за этого по скучной короткой дороге?»

– Слушай, мотоциклы застрахованы, мы тоже, – будто прочтя мои мысли, сказал Лама. – Мы немало времени и средств потратили, чтобы этой дорогой проехать, так что забудь про второй путь, едем, как и планировали.

С этими словами Боря развернулся и пошел обратно к своему байку, ясно давая понять, что разговор окончен. Джимми скривился, однако возражать не стал и пошел обратно к джипу.

«Прямой путь сокращает расстояние и почти всегда – жизнь», – подал голос мой незримый собеседник.

«Это ведь ты, Андрей?»

«Андрей, не Андрей… Какая разница? Имя – это всего лишь набор звуков, который кто-то использует, когда ты ему нужен».

Мотоциклы один за другим съезжали с обочины. Я последовал за остальными и, бросив взгляд в зеркало заднего вида, убедился, что джип тоже снялся с якоря.

Минута, может, чуть больше – и развилка осталась позади. Памятуя о случившемся с Пашей, мы не гнали лошадей и по незнакомой дороге ехали осторожно. Примерно в тридцати километрах от развилки находилась деревня с древними постройками. Мы, любуясь старинными зданиями, ехали по настоящей тибетской глубинке, куда еще не добралась назойливая китайская индустриализация. Местные жители выходили из домов и смотрели на нас, как на пришельцев с другой планеты. Их можно было понять: если в других провинциях туристы забредали хотя бы время от времени, то здесь гостей не видели вообще никогда.

Остановившись возле одного из зданий – двухэтажного, полностью выстроенного из серого кирпича, местами порядком облупившегося, – мы сделали несколько фотографий. Местные шарахались от телефонов, как от огня, что-то бормотали на своем.

– Просят их не снимать, – по нашей просьбе перевел Олег.

«Как это странно… Они сами пользуются мобильниками и, скорее всего, используют вичат, но все равно по-прежнему верят, что, если их сфотографировать, это остановит цепочку перерождений… И доказывать им что-то совершенно бесполезно».

Мы покивали, однако местные и не подумали уходить – с интересом наблюдая за нами, они продолжали о чем-то не-громко вещать.

– Говорят, что дорога дальше очень плохая, ночью были дожди, вы не проедете, – продолжил наш гид.

Я покосился в сторону Джимми и водителя. Они заметно напряглись, водитель даже побледнел немного – видимо, предвкушал, что нас ждет впереди.

– Херня, прорвемся, – поморщившись, сказал Лама.

Когда мы покидали поселок, местные смотрели на нас, как на сумасшедших.

Десять километров спустя асфальт кончился и начался подъем по мокрой глине.

Наша резина, предназначенная для шоссе, на мокрой глине вела себя, как на льду без шипов: каждое мгновение колеса норовили соскользнуть и дать мотоциклу команду «лежать». Несмотря на это, мы упрямо перли вперед, периодически падая в грязь вместе с байками, тут же поднимаясь и продолжая движение вверх. Джимми, не в силах наблюдать за мучениями Ларисы, уговорил ее сесть в джип, а сам оседлал мотоцикл нашей единственной спутницы.

В упорной борьбе с последствиями стихии прошли около 20 километров, пока на одном из поворотов серпантина навстречу нам вдруг не выехал бульдозер, перегородив огромным ковшом всю дорогу. Лама, возглавляющий колонну, попытался затормозить, но, видимо, сделал что-то не то, потому что его мот вместо торможения встал на дыбы, как конь, высоко задрав переднее колесо, а потом опрокинулся набок, придавив Борю к земле.

Мы, остановившись, спрыгнули с наших байков и бросились помогать другу.

– Ты как? – спросил Ребе, когда мы коллективными усилиями подняли мот обратно в вертикальное положение.

– Нормально… – проворчал Лама.

Я протянул ему руку, и он, схватившись за нее, сел. Хотел тут же подняться на ноги, но скривился от боли и потер левую ногу, облаченную в мотоботинок.

– Болит? – спросил я.

– Угу, – буркнул Лама. – Ушиб, походу, капитально…

– Лишь бы не сломал, – вставил Ребе.

– Да ну, нет, – отмахнулся Боря. – Все нормально. Пройдет.