Максим Привезенцев - Дихроя. Дневники тибетских странствий [litres самиздат]

Из Цокчэн-дугана Гомбожаб и слуга отправились в здание тарнистического факультета Агпа, где находилась куда более нетипичная для здешних мест статуя «Страшного» Ямантаки, которую освятил в свое время не только основатель Брайбуна, но и его учитель – сам Цзонхава.

– А ты знаешь, что эта статуя – копия настоящей? – вдруг сказал слуга.

Цыбиков покачал головой.

– Согласно легенде, был такой монах Лоцзава. Он годами созерцал эту статую и достиг того, что сам Ямантака вселился в него, отчего на лбу Лоцзавы выросли рога. Статуя время спустя сгорела при странных обстоятельствах, а пока изготавливали новую, Лоцзава скончался. По решению настоятеля Брайбуна в новую статую заключили тело покойного монаха.

– Надо же, – без особого интереса сказал Цыбиков.

Обилие тибетских легенд приводило его в смятение. Гомбожабу казалось, что у каждого камня, дерева или здания есть красивая история, нужная лишь для того, чтобы отвлечь внимание от царящей вокруг грязи и нищеты.

После путешественники наведались также к субурганам трех Далай-лам – Второго, Третьего и Четвертого Перерожденцев, посетили Даший-кансар, построенный шестым Далай-ламой для светской жизни, но даже подобные священные места не смогли отвлечь Цыбикова от навязчивой мысли. Встретив рядом со входом во дворец Галдан-побран, что на юго-западном краю монастыря, двух монахов, востоковед тут же, как и в Галдане, осведомился, нельзя ли где-то на территории Брайбуна приобрести сбор дихрои?

– Нет, – ответил один из них, поправив желтую шапку, сползшую на глаза. – Возможно, в Ебре вы найдете что-то…

– А в Сэре? – устало вздохнув, спросил Цыбиков.

– В Сэре вряд ли, – сказал второй монах. – Но попробуйте, конечно.

Востоковед поблагодарил богомольцев и продолжил исследование Брайбуна, твердо решив в ближайшие пару дней покинуть его и все-таки отправиться в монастырь Сэра.

«Если и там удача мне не улыбнется, буду считать, что мироздание водит меня за нос»,

– тем же вечером написал Цыбиков в личном дневнике.

Уехать из Брайбуна быстро не вышло – уж слишком он был велик. Местные говорили, что число богомольцев в нем составляет не менее десяти тысяч, но Цыбикову показалась эта цифра слишком великой. Сказав слуге заниматься покупками еды и книг, сам Гомбожаб следующие три дня потратил на снимки самых значимых зданий монастыря. Случалось Цыбикову видеть и произвол, и нищету, но, памятуя о своей миссии, он избегал тратить пластины на подобное.

«Кому из ученых Санкт-Петербурга есть дело до того, что на самом деле творится на здешних улицах? Их интересуют лишь памятники культуры, статуи да обряды…»

К слову, число пластин неумолимо сокращалось – как, впрочем, и количество денег, и объем последнего мешка с травяным сбором.

«На сколько еще мне хватит? На полгода? Возможно, чуть дольше… В любом случае, надо быть экономнее», – размышлял Цыбиков.

На четвертый день они с Жаргалом наконец покинули Брайбун и отправились в Сэру, где Гомбожаб надеялся все-таки отыскать таинственную дихрою, ставшую его «идеей фикс». Если поначалу Цыбиков с интересом вникал в жизнь очередного монастыря, то теперь все они казались чрезмерно похожими друг на друга.

«Везде одно и то же…»

Когда они достигли ворот монастыря Сэра, находящегося между гор Гжяб-ри и Дуг-ри, солнце уже начало медленно клониться к закату. В отличие от Брайбуна, здешний монастырь и издали, и вблизи производил практически одинаковое впечатление – постройки его не были так уж громоздки, а из крыш позолоченными были всего три, что не позволяло взгляду расплываться.

Легенда этого места отличалась от легенды Брайбуна лишь в деталях: в 1419 году Цзонхава предложил своему ученику Шакчжя-ешею построить особенный монастырь, в котором изучались бы «заклятия против злых духов». Ученик, разумеется, ответил согласием и в тот же год заложил основу Сэра-тэг-чэн-лин 20. Шакчжя-ешей пробыл здесь десять лет, после уехал в Пекин по приглашению императора Сюань-дэ и из того путешествия уже не вернулся. Умер он в 1425 году.

– Куда желаешь отправиться? – спросил Жаргал, когда они подыскали место для ночлега, – в Сэре не было гостиниц, но один из монахов, Октай, милостиво приютил путников у себя. Он жил на юго-восточном краю монастыря.

– Уже поздно, – сказал Цыбиков. – Отдохнем до утра, а потом сходим к статуе Чжян-рай-сига.

Жаргал медленно кивнул. Помянутая Гомбожабом статуя Одиннадцатиликого появилась в монастыре интересным образом: предание гласит, что в стародавние времена монахиня Балмо выкрала ее у Манджушри и спрятала в одной из пещер в местности Пабон-ха. Годы спустя, когда в Сэре настоятелем был некий Чжялцань-санбо, к нему явился молодой пастух и сообщил о диковинной находке. По рассказу неожиданного гостя, одна из его коз забрела в пещеру, а он бросил ей вдогонку камень, чтобы выгнать обратно, и вдруг услышал металлический звон. Настороженный, пастух отправился внутрь и там обнаружил статую Чжян-рай-сига, о чем поспешил донести настоятелю монастыря. Чжялцань-санбо взял с собой несколько монахов и лично отправился в пещеру, откуда забрал находку и принес в Сэру. С той поры статуя находится здесь.