Лариса Шкатула - Брачные танцы на пепелище

Интересно, как поведет себя так называемый гражданский муж – однако, удобно за такое понятие прятаться! – когда Юля скажет, что между ними всё кончено? Усмехнется? Разозлится? Или просто ударит её по лицу?

Это же надо, второй раз она с содроганием представляет себе, как Генка её бьёт. Правда, он ударил её всего один раз… Всего! Но ведь ударил. Потом долго извинялся, чуть не плакал, мол не понимает, что на него нашло, Юля не сомневалась, что бить женщину для Генки не впервой, и в случае чего, он не задумается, пускать в ход кулаки или не пускать.

В общем, она шла с деньгами и пакетом для беляшей, а думала почему-то о себе, как о женщине, ничем не примечательной, которую в жизни вряд ли что-то необыкновенное ждёт.

По случаю и строчки стали выползать, как с нею обычно бывало, будто ниоткуда. Если она такая заурядная, почему мыслит стихами?!

Ни цвет, ни формы не вернуть.

Мечты оставлены.

Под небом продолжаю путь

Свечой оплавленной.

Горит огонь и дарит свет,

Играет – знаменем.

Обмяк мой стройный силуэт

Под жарким пламенем.

Огонь-палач. Огонь и – дым.

Плоть опаленная.

Уничтожаемая им,

Я, им рожденная,

Не дам ветрам его задуть.

В самосожжении

В огне я выплавляю суть,

Воображение…

Дальше строчки не складывались. Ей бы присесть у стола, записать те нечеткие образы, что рождались один за другим, потом зачеркнуть, ещё раз, ещё… Словом, поработать. Она не знала, как другие пишут стихи, но у Юлии это было именно так.

О любви её к поэзии почти никто не знал. Как и о том, что Юлия сама пишет стихи. Даже Маргарита. Только одна подруга Настя в колледже знала, но её родители уехали в Минск, и Настя вместе с ними. Вике, с которой они как-то жили вместе на квартире и теперь изредка встречались, Юля ничего об этом рассказывать не стала. Была уверена: та не поймет.

Хотя нет, кое-кто всё же знал. Юлина мама. И как учитель русского языка и литературы вполне могла оценить их по достоинству.

– Юлька, – волнуясь говорила она, – да ты вполне состоявшаяся поэтесса. Нужно обязательно твои стихи куда-нибудь послать.

Но Юля почему-то упиралась и не хотела поэтом объявляться. Мама так говорила, думала она, потому что мама…

Впрочем, себе Юлия могла признаться, боялась. Боялась, что кто-нибудь, умный и опытный… Тот, кто не будет связан с ней никакими узами, прямо скажет: стихи никуда негодные! И этот приговор заставит её не прикасаться больше к перу. То есть, к компьютеру, в который она вносила «вычищенные» на бумаге стихи. И не думала о том, что в любом случае писать-то ей никто не сможет запретить. А вот поди ж ты, боялась! Казалось, после такого приговора писать стихи она не сможет. А стихи – это такой большой кусок её жизни.

Почему не рассказала Маргарите? Уж её-то можно было не бояться. И точно никакого злорадства от шефини не ждать… Может быть, когда-нибудь потом?

А сегодня Юля, чего уж греха таить, тем от Маргариты и отличается, что та мудрствует прозой, а её медсестра – стихами.

Глава десятая

Сегодня в стоматологическом кабинете идёт разговор о мужчинах. Но не в таком уже становящемся привычным ключе, что все они – козлы, а с философской точки зрения. Какие они, мужчины? Может, и правда инопланетяне, как предположил кто-то из Маргаритиных подруг?

Юля больше помалкивает. Главный философ здесь – известно кто!

Медсестра мысленно ехидничает, но скорее всего потому, что она сама никогда таким вопросом не задавалась. До сего времени отношения с сильным полом были у неё на грани интуиции. А если сказать точнее, Юля выбирала из тех, кто положил на неё глаз. Как сказал поэт: лишь только тех мы женщин выбираем, которые нас выбрали уже. А у Юли так с мужчинами.

Искать своего мужчину, не зная, нравится ли ему она, смелости не хватало. Добиваться благосклонности мужчины без встречного посыла с его стороны у неё и в мыслях не было.

Оставалось втихомолку завидовать смелым девушкам, которые не ждали, пока избранник обратит на них внимание, а пытались завоевать его сердце если и не кавалерийским наскоком, то терпеливым продавливанием той стены, которую парень перед девушкой привычно выстраивал. То есть, на легкие интрижки был готов, а вот на что-нибудь серьезное его могло подвигнуть чувство не менее серьезное. Ошибаться никому не хотелось. Страдай потом попусту!

Для Юли само слово – завоевать – было неприемлемо. И всё потому, что она была не уверена в себе. Боялась, что избранник может просто не полюбить её, такую…