Лариса Шкатула - Против течения

Он проявил живой интерес.

– А как его фамилия, можно узнать?

– Первицкий. Саша Первицкий.

– Замечательно! – воскликнул Торопов, как мне показалось, излишне эмоционально. – Возможно, моё утверждение спорно, но круг строителей довольно ограничен, и мы все знаем друг друга. Могу поздравить, Юлиана, у вас хороший сын. Самый молодой из нас, руководителей строительства, и один из самых талантливых. Далеко пойдёт парень…

Не скрою, мне приятно было слушать. Потому и пожаловалась, как хорошо знакомому.

– Вот только высшее образование получать отказывается.

– Ничего, придёт время, захочет учиться. Сейчас ему это не очень нужно, скорее, некогда, а потом… Как говорится, для престижа будет необходимо.

Торопов остановил машину возле ресторана. Что-то повадилась я по ресторанам шастать. Наверное, Ивану бы это не понравилось… Подумала так, и усмехнулась про себя: разве совсем недавно я не продумывала варианты наших с ним отношений, среди которых на первом месте стоял развод? И как следствие уже не слишком интересовалась его мнением по тому или иному вопросу.

Я было открыла рот, что хочу поехать в ресторан, где Фёдор угощал такой вкусной рыбой, но потом подумала, что и там, куда привёз меня Лев Владимирович, вполне может иметься свое фирменное блюдо, так что лишняя информация о злачных местах мне не помешает, раз я собираюсь остаться в одиночестве. И жить на широкую ногу благодаря долларовым взяткам.

Как легко об этом думается! Ненормально. Сколько я знаю женщин, все борются за то, чтобы сохранить семью. За своих мужей они держатся руками и ногами. Идут на всевозможные уловки, вплоть до подлости, считая, что все средства хороши. А я? Почему вдруг я перестала ценить свой брак и вообще беречь семью? Может, я испугалась Илоны?

В ней всегда ощущалась некая стервозность. Даже стервозность – слишком мягко сказано, затаившуюся подлючесть, вот что!.. Уж не о своей ли лучшей подруге я размышляю? Нет, пожалуй, я не испугалась. Я не хочу бороться с НЕЮ. Пусть и за своё. Почему я должна именно бороться… Если у меня нормальная, крепкая семья?! Без борьбы она не будёт существовать? К тому же Илона… Разве она для меня соперница? Если Иван к ней уходит, значит, видит в ней нечто более привлекательное для себя, чем во мне…

– Как вы, Юлиана насчет мяса, запеченного с сыром и орехами? – прервал мои размышления Торопов.

– Вы считаете, что это подходящая закуска к предложенному ранее кофе?

Всё дело было из-за неустроенности моего теперешнего бытия. Почему-то вдруг оно стало раздражающе хрупким и как будто от моих действий независящим. Потому я и вредничала, а Торопов просто попал мне под горячую руку.

Но он, наверное, решил не обращать на меня внимания.

– Обеденный перерыв. В крайнем случае, обед надо разделить пополам с товарищем. Но кофе – это не обед. В кои века представляется возможность не есть его – имеется в виду обед – в одиночестве…

– А кто говорил про молодую жену?

– Я-а?! – возмутился он.

– Именно. Вы жаловались, что она не захотела родить вам ребенка.

– Юленька, когда это было! Два года назад. Мы давно в разводе.

Его тон был едва ли не фривольным, а глаза… какие-то хитрючие. Короче, я не стала делать ему замечание, а просто буркнула:

– Конечно, два года – это срок!

Торопов вел себя не как отец неуспевающей студентки, а просто как мужчина, увлеченный понравившейся ему женщиной.

– Надо же, в прошлый раз вы показались мне такой… стервозой, простите за это слово. И внешне вы были другой. Вас никто не подменил?

В самом деле, с того времени я успела покраситься в цвет так называемый бургундский, и сделать стрижку.

Этот новый цвет моего мужа добил. Он громко ахнул, когда я пришла домой после парикмахерской, и пробурчал:

– Ну ты, мать, даешь!

Опять – мать! Я даже думать стала в рифму. Да что же это такое?!

– Ты забыл моё имя?

– Раньше ты ничего не имела против такого обращения.

– Просто решила не обращать внимания, а теперь думаю, а почему? Почему я должна терпеть то, чего терпеть не хочу? Мне не нравится! И я думаю, у меня красивое имя. Ты что, его стесняешься?!

Вот как я всё перевернула!

При этом я покосилась в зеркало, которое висело возле двери в кухню. Хороша, чего там! И называть себя матерью мужу больше не позволю, вот так!

Хочу я, не хочу, а серьезного разговора с Иваном не избежать.

Так размышляла я, загоняя во двор машину. Дома никого не было, и я легла в гостиной на диван, который мы поставили под лестницей на второй этаж.