Дарья Истомина - Леди мэр

Под гул недовольства обойденных в очереди, подняв все боевые стяги и раздув паруса, я, как боевая каравелла, двинула на штурм желанной гавани.

Сначала я вообще никого не вижу.

Так что у меня есть время осмотреться.

Значительность главы области в данном случае подтверждается размерами кабинета. Казенные портреты, на стене большая топографическая карта области. Города и веси рассечены толстой жилой Волги. Громадный стол для совещаний девственно пуст. На рабочем столе губернатора почему-то стоит моделька двухместного вертолета-иномарки, лежит шлемофон с ларингами и пилотские перчатки.

— Хм… Ау! Есть тут живые? — негромко окликаю я.

В углу из-за дверцы шкафа выбирается какой-то высоченный человек, пытаясь застегнуть официальный вороненый пиджак и поправить галстук. Ворот модной сорочки режет его мощную загорелую шею. Это при том, что ниже официального пиджака видны замасленные и мятые штаны от пилотского комбинезона с тыщей карманов и громадные шнурованные бахилы в свежей глине.

Я слегка балдею.

Я ждала нечто обширно-откормленное, пожилое, если не старое, с наклеенной официальной улыбочкой. А тут не то моторист, не то гонщик. Да еще и небритый, потому как на сердитой худощаво-удлиненной морде — золотистая какая-то бандитская щетина.

— Да есть, есть тут живые, — расстроенно говорит он. — Вот видите, на прием опоздал. Я тут на вертолетных курсах гоняю… А инструктор — шляпа! Не рассчитал полетное время. А тут люди ждут…

— Пустое… Я не заждалась. Добрый день, Алексей Палыч, — утешаю я его.

— Еще бы не добрый, Лизавета Юрьевна. Наконец-то великая, знаменитая и богатенькая корпорация «Т» и о нас, грешных, вспомнила.

Я слегка смущаюсь.

— В общем-то… я… зачем же так сразу?

— Да вы садитесь, садитесь. А вы меня не помните?

— Кажется, нет. Не помню.

— Ну как же… как же… С год назад, «Президент-отель»… Нас, губернаторов, в Москву тогда как морковку из грядок выдернули… Совещание молодых бизнесменов… Вы, знаете ли, выделялись. Я уж было совсем разбежался с протянутой за подаянием лапой, да как-то не решился.

— За подаянием?

— А это мое основное занятие: «Дяденьки и тетеньки, подайте инвестиционный грошик на пропитание. Чего-ничего помимо бюджетных скудостей…» Ну так вот оно, смотрите мое хозяйство… — Он тычет в карту. — Чуть меньше Франции, но с меня хватает. Даже на вертолете летать обучаюсь, чтобы успевать. Ну как масштабы, впечатляют?

Я уже не знаю, как его переключить. Бормочу невнятно:

— Масштабы? Масштабы — это да…

— А мне рыдать хочется. У меня ведь не Кубань, где пшеничка золотая. Там оглоблю воткни — тарантас вырастет. Или Украина со своим буряком и сахарными заводами. Значит, все с завоза. И всех — накорми! Так?

— Похоже, что так…

— А климат? Слушайте, мы же почти по полгода из валенок не вылезаем. К нам медведи с севера зимовать приходят… А считается Европа… Ну ладно… Поныл, и будя. Так с чем вы пришли ко мне, Лизавета Юрьевна? Строительство? Дороги? Лес? В чем ваши интересы?

— Мои? Мои интересы вот тут, господин Лазарев.

Я наконец-то открываю кейс, вынимаю из него пухлую папку с документами и кладу сверху огромную картошину.

— Не понимаю. Расшифруйте. Это еще что такое?

— Картоха. Сорт «Чемпион-девять». Муляж, конечно. Экспонат из коллекции академика Иннокентия Панкратыча Басаргина. Слыхали про такого?

— Да что-то… где-то…

— А вот врать не надо. Не слыхали вы о таком, Алексей Палыч. Забыли его все… Деда моего. От филиала его института в Сомове уже и столбов не осталось: делянки, теплицы под коттеджи мэр Щеколдина пустила. А между прочим, он своими сортами после Отечественной войны половину России от голодной смерти спас.

— Что-то я… не улавливаю… Лизавета Юрьевна.

— Сейчас уловите. Да на дверь не смотрите: раз я здесь, я вас отсюда не выпущу. И успокойтесь: я не шиза… В общем, мужчин, особенно вашего типа, не кусаю. А вообще-то можете вы угостить молодую, сексапильную, обладающую могучим либидо, но тем не менее очень даже неглупую даму кофе? Хотя бы в память о «Президент-отеле»…

Он нажимает кнопку переговорника:

— Аркадий, два кофе…

— Мне с лимоном, пожалуйста.

— Ей — с лимоном, пожалуйста. А как насчет перекусить?

— Можно…

Обалдение?

Смятение?

Предчувствие?

Я никогда не могла понять, что со мной сотворилось такое при первой встрече с Лазаревым.

Наверное, всего было понемножку.

Конечно, я как бы мельком помянула затею щеколдинцев с монументом своей мэрше. На что он, пожав плечами, сказал, что в дела местных властей старается не вмешиваться. Я наперла на то, что именно академик Басаргин имеет гораздо больше прав на общественный памятник. И это дело горожан, ответствовал он. Насчет музея в дедовом особняке было обещано подумать.