Дарья Истомина - Леди мэр

Конечно, и в самом страшном сне мне не могло привидеться, что в моей жизни сызнова возникнет эта самая подруга моего сомовского детства — Ирка, Ираидка, Ираида Анатольевна…

Которая, только для того чтобы захомутать Зюньку, женить его на себе и законно войти в семейство Щеколдинихи, сдала меня, заложила, подвела под статью и помогла им отправить меня в зону и наложить лапу на дедово имущество. После чего, конечно, Маргарите Федоровне стала абсолютно не нужна. В последней попытке стать для них своей она даже Гришуньку родила. Что опять же не сработало…

Так что, когда я, отсидев свое от звонка до звонка, явилась в Сомово разбираться и карать этих сук позорных, Горохова просто бомжевала, сторожа в дальнем затоне согнанные туда на металлолом с половины Волги старые баржи и буксиры.

И я, конечно, дрогнула. Простила ей все…

Как же! Детная матерь-одиночка…

Так эта матерь и оттуда смылась, подбросив мне, как щенка бездомного, Гришку.

Ну а потом?

Когда поняла, что я уже не Басаргина нищая, а многоимущая при моем Туманском дама, что выкинула?

Нашла меня и взяла за глотку.

По новой.

И как всегда, утопая в своей слезливой сопле.

Она же мне Гришуню просто продала…

За тридцать кусков в баксах.

И я, конечно, тоже хороша.

Купила…

Ну не бежать же мне было с ребенком на какую-нибудь Чукотку?

От всего?

От новой жизни?

Корпорации?

В конце концов от моего Сим-Сима?

И даже расписку с нее взяла, что никогда теперь она и близко к нам не подойдет.

Она и не подходила.

До девятого августа.

Именно в этот день по железнодорожному отстойнику в Лобне бродят Зюнькины родственнички, тетушка Сима-Серафима и Степан Иваныч, которого та прихватила с собой и выпустила для переговоров с Иркой первым, в авангарде, чтобы поглядеть, как оно будет.

Степан мне потом рассказывал, что уже решил — Гороховой не дождется. А потом видит — она в форме проводницы вместе с напарницей выбирается из-под какого-то состава, волоча за собой клетчатые, набитые барахлом «челночные» сумки. Обе поддатые с какой-то торговой удачи.

Ну он и говорит:

— Ну и найти тебя, Ираида…

А та молчит, еще не доходит до нее, что это Степан Иваныч.

Тут из-за вагонов выходит в атаку Серафима, даже с букетиком цветов для беспутной беглой полуневестки.

— Вот это уж точно Горохова…

Напарница таращится:

— Кто это, Ир?

Ну а Гороховой только дай позлобничать:

— Родственнички… Как бы родные и близкие… Значит, от меня опять чего-то надо. У них как? Как нужна — меня как обезьяну в цирке кувыркаться выпускают. Отработала — банан в зубы и — пошла вон!

— Что ж так круто, Ирочка? Не чужие же, — лебезит Сима-Серафима.

— Отвалите! Все!

Горохова отпихивает ее с дороги, и они с напарницей уволакивают свои сумки дальше, по рельсам.

Степан Иваныч чешет репу:

— Вот рога выставила. Что дальше, Сим?

А та ему:

— Только ты не лезь. Я с нею по-нашему… По-женски…

Я до сих пор не знаю, как Серафима уломала Ирку.

Но зато прекрасно знаю, как та прогибала Зюньку. Думаю, что в оперативно-стратегической разработке приняла участие и Серафима. Как рулить мужиками, она знала и умела — будь здоров, Ирка ей и в подметки не годится.

Капкан на Зиновия Семеныча Щеколдина был насторожен безошибочно. К тому же к операции был спешно подключен и наш Серега Лыков, главполицай и щеколдинский хвостик. К нему тоже был тогда намордник Максимычем присобачен — будь здоров…

В общем, картинка в ночь с десятого на одиннадцатое такая. Лыков со своим милицейским «жигулем» торчит у подъезда кирпичной двухэтажки, где была квартира «мутер», еще судейская, доставшаяся Зюньке. Сирень после дождей разрослась так, что и палисадов не видно, и сдуру пошла цвести по новой. Лыков в летней тужурке нараспашку, с майорскими погонами, припрятал себя на скамейке под сиренями и дует пиво.

Зиновий возвращается домой около двух ночи, заруливает на своем «судзуки», в рыбацкой брезентухе, с куканом, на котором нанизано до черта лещей и подлещиков. Лыков вылезает из сиреней. Зевая, осведомляется:

— Далеко мотался, Зиновий?

— Аж на Кобылью Гриву. Там и в жару клюет.

— На что брало, Зюнь?

— По всякому, Лыков. А ты что тут делаешь?

— Подходы к дому досматривал. Подъезд твой. С сегодняшнего дня ты, Зиновий, у нас строго охраняемый объект. Всему горотделу указание дано… Во избежание террористических актов. Или просто — чтоб морду не набили…