Евгений Рякин - Путь

— Они вместе напридумывали лажу какую-то!

— Берет, лучше по-доброму скажи, где мои рублы?

— Да про что вы говорите, хозяин? Я правда не рублю!

— Ах, так тебе популярно рассказать? Думаешь, я леплю горбатого и заливаю тебе за воротник? Нет, парнишка, — снова похлопал его по щеке хозяин. — Хочешь послушать? Слушай. Хоть ты и знатный… э-э-э… шкуродёр, но и я не из тех, кто бодягу разводит. Я ведь в курсах, что Вуйчики приехали покупать мою недвижку, пока я в отключке расслаблялся. Конти с собой прихватили, чтобы это дело занотариатить. И рублы, конечно — не в кредит же покупать, — усмехнулся он. — Но вы с Витей, Антохой и Доктором весь жуткий план похерили благополучно, спасибо вам на карман! Уполовинились только, умножившись на рублы, с другой стороны. Деньги испарились, а вы с Доктором… э-э-э… мизинцами схлестнулись! И потом тут вдруг вылазит, что откуда-то во вшивой Ганзе берутся сурьёзные деньги на строительство целого кампуса и, блять, дороги к нему. Конечно, красиво звучит для лохов, что эти, как их, что пайщики скинулись. Но я решил поинтересоваться, и не далее, как сегодня утром, навёл справки в их бухгалтерии и выяснил, что в Гильдию больше всего внесли тридцать девять человек, а остальные так, крохи. И интересная штука, Валерик! — подвинулся поближе Аттал, как будто боясь, что его подслушают берёзы. — Там есть деньги Гилли и его денежных мешков, там есть Котлинских жён паи, но семьдесят процентов, сука, составляют переводы с моих, Валера ты Берет, счетов. С моих, блять ты доморощенная, в рот тебя осёл копытом, бронзовая ты струя! К ним только ты, помимо меня, имел доступ. Ты воспользовался моими дропами в своих целях, переведя с них рублы, что ты спиздил в… э-э-э… этом, как его, в Тумане. Так что сейчас не трепли говорилкой, а по-хорошему всё размалюй, где оставшиеся деньги. — Он изменил интонацию. — И тогда, возможно, я не поступлю с тобой по-плохому.

Аттал взглянул на Берета исподлобья, нахмурив бровь, а тот прохрипел пересохшими губами.

— Что в вашем понимании по-плохому, хозяин?

— Закопать тебя живьём, естественно.

— Тогда… что тогда по-хорошему?

— Перерезать тебе глотку.

Валера одеревенел.

— Выбирай сам.

*

Три простейших эмоции: ярость, страх и удовольствие человек ощущает почти точно так же, как и другие млекопитающие. При виде врага, желающего нашей смерти, миндалина мгновенно связывается с памятью гиппокампа и затем на полную катушку использует возможности гипоталамуса — важнейшего центра управления организмом, ведающего вопросами температуры тела, давления, сердцебиения и прочими функциями вегетативной системы. Однако гипоталамус важен ещё и потому, что он управляет гипофизом — крошечной железой, выделяющей гормоны со скоростью, в сотни раз превышающей движение ресниц при моргании. Гипофиз, в свою очередь, моментально вбрасывает в кровь гормональный коктейль из кортикотропина, на который мгновенно реагирует ещё одна железа — надпочечники, а вырабатываемый ею адреналин повышает давление, увеличивает количество глюкозы в крови и ускоряет метаболизм. И вот уже млекопитающее готово драться не на жизнь, а насмерть, или спасать свою шкуру бегством. Это и есть та самая реакция «бей или беги», когда решения принимаются в зависимости от того, какого гормона в крови больше: если адреналина, то мы, скорей всего, испугаемся и побежим, а при большем количестве норадреналина — ринемся в драку.

Таким образом надпочечники действуют не сами по себе — они реагируют на команды гипофиза, который, в свою очередь, подчиняется гипоталамусу, ответственному за исполнение приказов миндалины. То есть эмоции не только напрямую влияют на физическое состояние человека в каждый текущий момент, но вместе с этим преображают и принятые решения, тем самым создавая совершенно иной путь.

И человек, и зверь избегают смерти — это инстинкт самосохранения. Однако только люди, загнанные в угол, находясь в ситуации, когда реакция «бей или беги» не имеет смысла, утихомириваются, и тогда, по принципу обратной связи эмоционально-гормональная система тоже успокаивается. Животное в этом случае может замереть и впасть в ступор, а вот человек, освобождаясь от аффекта, начинает судорожно размышлять, принимая в эти секунды самое главное решение. Хотелось бы… хотелось бы сказать, какое оно — это самое главное решение, но ведь у всех всё по-разному: кто-то обречённо смиряется, кто-то борется до конца, кто-то навсегда меняется, кто-то укрепляется в своих мыслях.