Евгений Рякин - Путь

— Ринат Мансурович, простите, что интересуюсь, но все же, о чем книгу то пишите?

Старик долго молчал. Шуран уже подумал было, что зря спросил, ведь вчера на этот вопрос он так и не ответил. Но тут Ринат Мансурович произнёс:

— Про Потоп, мил человек.

— Про Великий Потоп?! — обрадовался и удивился парень. — Ой, это очень интересно. Про обе волны?

— Три, — перелез через поваленное дерево Ринат Мансурович.

— Что три? — перепрыгнул за ним следом Шуран.

— Я чаю, что их три, — он показал соответствующее количество пальцев.

— Ух ты, а я и не знал! Нас в схоле учили, что было две волны. После первой уровень океана поднялся на четыре метра, а после второй…

— Три метра восемьдесят девять сантиметров был первый подъем воды, который медленно тянулся цельных два года, — перебил его старик. Судя по довольному тону, Ринат Мансурович говорил на свою излюбленную тему. — А Втора волна схоронила половину люду земного; за четыре месяца беспросветного паводка вода поднялась почитай на тридцать пять за лишком метров, потом небольшой стопарь на пике, уханье вниз почти на два метра и теперешнее затухание. Считатся, что уже накрепко и надолго, но я в своей книге хочу донести, что нужно поджидать третью. И ныне мы, возможно, живём в переломный момент!

— Третью? Ничего себе! — не поверил Шуран, но вида не показал. — А можете, хотя бы в общих чертах, про что конкретно будете писать?

— Сперва о причинах, конечно. У меня, вишь ли, были знакомые геологи и климатологи, которы мне обстоятельно так обсказали, по полочкам. Один даже был в Антарктиде, когда всё полетело к ебене фене, прикинь к носу?! Он тогда жил на «Прогрессе», готовил новый поход в центер континента, на исследовательску станцию «Восток». Должны были какое-то озеро там особым образом прознавать. Так он еле спасся, чуть ли не за день до извержения вулкана на ближайшем самолёте свистанули на большу землю, сложно воспаление бронхов он там подхватил. Представляй, как свезло? Так что он мне много интересного трепалом раструбил. Жаль того, что я тогда не брал на карандаш, так что эту часть книги по памяти пришлося писать.

Они перешагнули через упавшее дерево.

— О последствиях отдельно большую главу вот недавно докончил. Самая, знашь, тяжкая часть, высадная, тоже много историй из первых рук. Товарищ мой по Индии кочевал, ох и назырился же он. Бангладеш когда под воду ушёл, там, почитай, сто мильонов человек зараз потонуло. Сто мильонов, отобрази мозгой?! Страна нищая, спасать некому. К океану было нельзя подойти, грит, на многие километры вонизма стояла от зачирвивевших тел. А в Китае? А в Германии! А в Бельгии с Голландией! А в Англии! А в Америке что творилось? Ты-то того не застал, а я хорошо помню. Весь мир тогда словно запаршивел — жратвы нет, жилья нет, ничего нет, все под воду ушло. Да и у нас чай не лучше было. Что Питер, что Ростов, что Новгород, что я уж про мелки города молчу. Питер-то ладно, там хоть успели людей, и даже музеи вывезти, ещё во время Первой волны. А в Ростове с Краснодаром? Утром были мильоны людей — вечером никого не стало. Тяжко писать об этом, мил человек, — старик глубоко вздохнул, и долгое время шёл молча.

— Ринат Мансурович, а о полисах наших?

— Конечно! А как? Я же сюда причапал в самом начале, исчо когда Аквилея только зачиналась!

— Ого! — вдруг удивился и даже восхитился Ринатом Мансуровичем Шуран. — Вы видели зарождение полисов, вы хотите сказать?

— Да, я и не такое видал. Я, мил человек, много интересного могу обсказать, много, — ухмыльнулся сам себе старик. — Об этом и пишу!

— Ого! Скажите, а о чём прямо сейчас? Простите за любопытство, если что, но это действительно интересно. Очень интересно! — у Шурана даже загорелись глаза.

— Нынче… нынче я перешёл к главе про «путинку», — после недолгого молчания ответил Ринат Мансурович. — Я ж неплохо ведаю, как она зачиналась. Корень, первые шаги, застройку и сам процесс, и большу политику. Вот про это всё! Как она тяжело проходила вначале, как спасла десятки мильонов людей, как стала главной рубловаркой Союза…

— Простите, что перебиваю, со всем уважением, но я, к своему стыду, даже не знаю этого, — даже приостановился Алекс, — мы как-то её в ликее не особенно изучали, у нас же сами знаете, усиленное изучение собственной истории. Историю России мы мало проходим, только начиная с Союза, с того периода, как на её территории появились первые полисы. Поэтому о «путинке», как вы её называете…

— А вы чего, не так, а иначе кличете? — удивился и даже обернулся назад старик.