Любош Юрик - И придут наши дети

Директор опять подошел к внутреннему телефону:

— Попросите ко мне главного инженера Добиаша! — приказал он секретарше.

Молодой Добиаш был директорским кадром, он тоже был буковчанином, и так же, как и он, стал химиком. Это был парень с ясным умом, и директор уважал его за открытый характер. Матлоха не терпел, когда ему перечили или не соглашались с его мнением, но Добиашу он позволял высказывать вслух даже самые нелицеприятные истины.

Вошел Добиаш, из верхнего кармана его белого халата торчала шариковая ручка.

— Вызывали, товарищ директор?

— Проходи, Матько, — буркнул тот. Со своими подчиненными Матлоха вел себя подчеркнуто добродушно, чтобы все видели, что он такой же человек, как и все. — Если не ошибаюсь, это ты сопровождал того журналиста? — Когда Мартин кивнул, директор подошел к двери, открыл ее: — Давай пройдемся той же дорогой еще разок!

Они вышли из административного корпуса. Солнце карабкалось ввысь по небосклону, воздух над горами за Буковой был неподвижен. Чувствовался слабый запах газа, типичный аромат здешних мест, слышался тихий шум работающих машин, из вентиляционного отверстия вырывался едкий пар. За забором, на узкоколейке локомотив толкал пустые вагоны. Над вершинами гор повисли темные тучи, словно грязные пятна на чистой скатерти.

Однако на улице было тепло и приятно.

Территория комбината имела форму квадрата: с одной стороны просторного двора тянулся административный корпус, слева — цех по выработке алкиларилсульфонатов, напротив — длинное низкое здание, где помещалось основное производство, а замыкало двор неоконченное здание станции сточных вод. Эта станция еще не работала, и поэтому жидкие отходы собирались в специальные гудроновые ямы или время от времени спускались прямо в Грон.

Директор и главный инженер молча пересекли двор и направились к цеху. В цехе было тепло, из чанов поднимались едкие испарения, убаюкивающе гудели машины, а сзади на огромном пульте управления мигали красные и зеленые контрольные лампочки. Директор, не останавливаясь, задумчиво прошелся вдоль пульта, за которым сидели два инженера, следя за ходом работы. Обычно он тут задерживался, перебрасывался словом-другим со своими сотрудниками, наблюдал за пультом управления, осматривал образцы и заглядывал в лабораторию, расположенную на противоположной стороне цеха. Сегодня он торопился, и Добиаш едва поспевал за ним, хотя директор при ходьбе заметно хромал. Посреди цеха он вдруг повернулся и направился в лабораторию.

Две лаборатории были на комбинате: одна, в которую теперь направлялись директор и Добиаш, занималась анализом готовых проб, другая, исследовательская, размещалась на первом этаже административного корпуса, там, среди прочих, работало даже несколько сотрудников из Академии наук. Большая светлая комната была отделена от цеха только стеклянной перегородкой. За длинными столами сидели лаборантки. Директор взял со стола стеклянную миску и набрал из огромного чана немного густой жидкости. Понюхал, поднял против света и разглядывал, словно это было вино. Опустив пальцы в масло, он долго растирал их, чтобы определить вязкость, и остался доволен.

— Ну? — повернулся он к Добиашу, и тот с улыбкой кивнул в ответ. Директор тоже кивнул — высококачественное масло было гордостью комбината. Его использовали как основное сырье в производстве лекарственных и косметических препаратов, это был ценнейший продукт. На международных рынках за него платили валютой. Комбинат был монопольным производителем масла в республике.

— Ты сказал ему? — обратился директор к главному инженеру.

Добиаш снова кивнул, но потом непонимающе поднял брови:

— Что? Кому?

— Да этому, журналисту! — директор нетерпеливо дернул плечом.

— Ах, этому… Ну да. Все сказал…

— Все? И что это ценнейший продукт? Да? Что мы на нем зарабатываем пропасть валюты? Не так ли? И поэтому на нас так жмут, чтобы мы давали план, план, план?! Так ведь? И что еще ни разу не было, чтобы мы этот план не выполнили?

Мартин Добиаш снова кивнул.

Директор поставил миску на стол и тем же быстрым прихрамывающим шагом двинулся из лаборатории, пересек цех и остановился только во дворе, залитом ярким солнцем.

— Что ты еще ему сказал? — спросил он, не глядя на собеседника. Он смотрел на недостроенную очистную станцию, и его вопрос словно был адресован этим голым стенам и металлическим строительным лесам, которые напоминали рыболовную сеть, наброшенную на беспомощную добычу.