Фрэнсис Ча - Будь у меня твое лицо

– Не понимаю, я думала, что мисс Лоринг тебе нравилась, – с горечью говорит Михо.

– Да ты бредишь. – Суджин глядит на меня дикими глазами. – Спроси у Ары. Разве мне хоть кто-то нравился в «Лоринг-центре»? Особенно белая женщина! Не могу поверить, что ты так считала!

Я глажу ее по спине и пишу в блокноте: «Она всех ненавидела» . Суджин протягивает написанное Михо.

– Но мисс Лоринг была такой доброй! Она оставила все свои деньги нам! Наши школьные и художественные принадлежности, одежда – все за ее счет. Ты должна это ценить, разве нет? – Михо в ужасе. Суджин сердито надувает губы и, помедлив, возражает:

– Она любила тебя за красоту и талант. А я даже ни разу не зашла в комнату для творчества. Ей нравились только особенные дети – так она чувствовала себя лучше, возясь с нами. Помнишь Енми – девчонку на год младше нас? Мисс Лоринг и ее обожала: такая красавица, да еще и умела петь. Потому-то и отдала ее в музыкальную школу. – Суджин пожимает плечами и уточняет: – Я не имею в виду, что она не любила всех остальных, просто… Ах, да неважно, ты все равно не поймешь. К тому же я не спорю, что принесла ей кучу проблем. Естественно, меня-то она и недолюбливала.

– «Я не имею в виду, что она не любила всех остальных» – твои же слова, – напоминает Михо.

– Все, хватит об этом, – отрезает Суджин.

Михо хмурится и, яростно ерзая на сиденье, толкает кучу сложенных рядом с ней сумок. Лежавшая на самом верху – ее собственная – падает с оглушительным стуком.

– Вот дерьмо , – шипит сквозь зубы Михо, уставившись на нее.

Мы недоуменно смотрим на подругу.

– Это был мой подарок твоим родителям, – жалобно поясняет она, наклоняется и кладет сумку на колени. Расстегнув молнию, Михо достает большую черную коробку. На ней выгравированы паутинная дизайнерская надпись и логотип магазина «Джой».

– Что там было? – шепчет Суджин.

Я им обеим говорила, что не нужно покупать моим родителям подарки, деньги на ветер. Но подруги проигнорировали мою просьбу. Суджин купила огромный кремовый торт с зеленым чаем в новой пекарне, открывшейся в «Шиньян плаза», – ради этого она отстояла очередь длиною в квартал. «Ну, если твоим родителям не понравится, сама съешь», – ответила подруга, когда я раздраженно сообщила ей правду: мои родители не едят западных сладостей и никогда не узнают, что десерт обошелся ей в сто тысяч вон. А если вдруг узнают, их головы взорвутся. Они сочтут Суджин не только транжирой, но и вообще конченым человеком.

Михо заглядывает под крышку и радостно вздыхает. Высокая квадратная коробка заполнена стоящими в ряд невероятными алыми розами. Их чарующий аромат заполняет спертый воздух автобуса. Мы с Суджин переглядываемся. Я никогда не видела такой красоты; без сомнений, они безумно дорогие. И да, цветы – худший подарок таким людям, как мы! Михо не стоило тратить деньги! Я снова тяжело вздыхаю, но Суджин толкает меня локтем и говорит:

– Они прекрасны. И при падении ни капли не пострадали.

– Они должны продержаться целый год , представляете? – сообщает Михо. – В прошлом году мама Ханбина запатентовала новую химическую технологию в Корее.

Я снова вздыхаю и улыбаюсь ей. Надеюсь, она хотя бы получила скидку от своего парня, хотя сомневаюсь.

Делать нечего, и я отворачиваюсь к окну. Мы уже едем по шоссе. Трудно поверить глазам: сколько всего строится, хотя мы отъезжаем все дальше и дальше от Каннама. Всюду возвышаются гигантские оранжевые краны, переносящие по воздуху балки и доски. От масштаба новых жилых комплексов захватывает дух – не могу себе представить, что все они будут заселены людьми, заставлены мебелью, а в окнах будет гореть свет. Сотни, нет, тысячи квартир! Они расположены так далеко от сердца столицы, но я не смогу приобрести ни одной, и неважно, сколько мне удастся скопить за всю свою жизнь. В каком-то смысле я буду даже рада, когда мы подъедем ближе к дому и городские пейзажи сменятся рисовыми полями и фермерскими участками. Это будет напоминать мне о том, как многого я добилась, а не о том, чего не добьюсь никогда.

На станции «Чхонджу» приходится отстоять получасовую очередь в ожидании такси – в Новый год их мало. Я где-то вычитала, что большинство водителей, работающих в праздничные дни, – бывшие заключенные, которым стыдно отправиться домой к семьям. К счастью, возле стоянки есть скамейка, и здесь мы столпились в кучу, чтобы согреться. Суджин и Михо хихикают от бросаемых прохожими враждебных взглядов.