Геннадий Карпов - Б-1, Б-2, Б-3 [неженский нероман]

За день до свадьбы ко мне в комнату пришла сильно беременная соседка. Последние полгода она, видимо, старалась не пить и не курить, потому выглядела гораздо лучше обычного.

– Сосед, надо немного лаврушки под пельмени и две табуретки: гостей садить завтра некуда! Выручай!

Я нашёл ей всё что требовалось. Пока я рылся в ящике, она присела на край кровати и что-то рассказывала о своей новой счастливой, но трудной жизни. Я кивал головой, слушая вполуха. Мне и теперь-то такие разговоры с потусторонними женщинами о неведомых мне проблемах не особо интересны, а тогда я банально не врубался – о чём речь. Моя голова в те счастливые годы была полна геологическими картами, гранитами, известняками, спинифексами, новоприставленным дедом и желанием жениться на длинноволосой студентке мединститута. А тут какая-то мутнозернистая тётка со своими разговорами о плохой наследственности, сепсисе в роддомах и закрывшейся на ремонт молочной кухне. Я вручил ей лаврушку и помог донести табуретки до её комнаты. За дверями раздавались предпраздничные звуки и запахи, поэтому внутрь я сунуться не рискнул, но был приглашён завтра в гости к двум часам.

Назавтра вся общага гуляла так, что праздник вскоре выплеснулся из маленькой комнаты в общий коридор. На подоконник поставили магнитофон «Маяк-205» и включали поочерёдно «Яблоки на снегу», «Синий туман» и «Ах, какая женщина, мне б такую». Народ приходил, выпивал, закусывал, плясал, уходил, уступая место следующей партии. Гуляли громко, пили много. Мы сидели своей мужской микрокомпанией за столом и, наплясавшись, наливали очередную дозу «Зубровки». Коллектив в геологической экспедиции преимущественно мужской, поэтому и мы сидели мужиками вчетвером и давно разговаривали не про свадьбу, а что-то о медведях и лосях. Кто-то рядом беседовал про дачу, кто-то – про рыжики, что нынче особенно уродились в ближнем сосновом бору. Из коридора громко доносились народные побаски докембрийского культурного уровня типа: «Свадьба без громкой музыки – это как поссать и не пёрнуть!»

Вдруг напротив нас сели жених и невеста. Жениха на свадьбе я увидел впервые в жизни. Рыжий, потёртый, постарше меня, с большими мозолистыми руками шофёра-дальнобойщика. Если бы такому типажу не попить хотя бы месяц, почитать Куприна и сходить в театр и цирюльню – наверно его можно было бы даже назвать красивым.

– Это к тебе она вчера за стульями ходила? – внезапно обратился ко мне жених, а потом ткнул пальцем в жену. – Ну и как? Успел ей влупить?

Сказал он это по-пьяному громко, зло, так что разговоры про медведей и грибы тут же смолкли. Пара десятков нетрезвых глаз посмотрела на нас кто – с удивлением, кто – с отвращением. Невеста, сидевшая рядом, превратилась в соляной столб. Я сидел на своей, принесённой мною вчера табуретке. Поэтому когда я быстро встал, она просто упала. Стол оказался тоже очень удачен в плане ширины: как раз на длину моей руки. За долю секунды я подумал: «Если он боксёр – надо бить чтоб не встал! Но я стою, а он сидит. В челюсть не попаду. Значит надо просто бить со всей дури куда попаду!» В принципе, это была не мысль, оформленная словами, а мгновенный импульс. Думать в тот момент я не мог: перед глазами всё дёргалось и рябило красным. Я чуть подсел и, как учили, выстрелил прямым правым в лоб. Жених с невестой сидели на длинной скамье. Кроме них на ней никого не сидело. Будь под ним табуретка – он бы завалился один. А, может, и вовсе бы не завалился. Но на скамейке вариантов для манёвра у него не оказалось, и он опрокинулся на спину вместе со скамейкой и невестой. Грохот произошёл страшный. На мне тут же кто-то повис, ещё кто-то схватил за ворот рубахи в попытке то ли оторвать, то ли придушить, а ещё кто-то тут же повалил того, кто пытался это сделать. Невесте помогали встать какие-то родственники, жених же лежал с открытыми глазами без признаков жизни. Моя микрокомпания увела меня под прикрытием своих спин домой к одному из сослуживцев. Продолжения банкета я не видел. Помню, что потом долго болела рука, а через месяц я уволился и уехал жениться сам на сомневающейся студентке. Говорят, что невеста весь вечер плакала. Жениха долго откачивали, а потом накачивали, так что на другой день он даже не смог вспомнить – откуда синяки под глазами и что вообще произошло. Вроде бы через три года их лишили родительских прав, ребёнка забрали в интернат, а самих выгнали из общежития за постоянную пьянку и дебоши. Последний раз их видели на городской свалке.