Драгомир Асенов - Биография вечного дня

— Эй, постойте!

— Постойте! — горланит и Николай, несколько ошарашенный решительными действиями партнерши.

Неизвестный постепенно замедляет ход, но не останавливается, он определенно хочет добраться до более укромного места.

— Стой, буду стрелять! — кричит Елена, ее тон не оставляет сомнений — если тот не подчинится, она откроет огонь.

— Что вам от меня нужно? — спрашивает незнакомый человек дрожащим голосом.

— Господин Крачунов… — перехватывает инициативу Николай и решительно приближается к нему, не заботясь о собственной безопасности.

— Какой Крачунов, я не Крачунов!

— А кто же вы? — допытывается Елена.

Она благоразумно толкает Николая на кучу песка, возвышающуюся на тротуаре.

Незнакомец останавливается на мгновение — вполне сознательно на освещенном перекрестке, — поворачивается к ним так, чтоб виден был лишь его силуэт, и стаскивает берет с плешивой головы.

— Ну?

После этого он смачно сплевывает, нахлобучивает берет до самого кончика носа и бросает с вызовом:

— Какой еще Крачунов?

Незнакомец уже шагает прочь по самым затененным участкам глухих улочек.

— Нет, это не Крачунов! — убежденно подтверждает Елена. — Крачунова я знаю как облупленного!

— А если мы упустим того? — У Николая руки леденеют от нетерпения.

— Но тогда… — нерешительно начинает Елена. — Тогда это Медведь!

— Кто-о-о?

— Медведь! — задыхаясь, повторяет Елена.

Вряд ли кому-либо из жителей области надо объяснять, о ком идет речь. Медведь — первый помощник Крачунова, самый изобретательный и самый беспощадный палач. Кличку ему придумали жертвы его и сослуживцы: при допросах арестованных он имел обыкновение, подмяв, топтать их своими тяжелыми башмаками, приговаривая: «Медведь навалился, медведь навалился!»

— Сребров, остановитесь! — кричит Елена и бросается ему вслед.

— Остановитесь! — кидается вдогонку и Николай.

Но полицейский бежит со всех ног. На углу улицы он вдруг замирает, резко оборачивается и стреляет.

Где-то захлопывается окно, слышен звон разбитого стекла, кто-то вопит:

— Господи, тут нас перебьют!..

Николай тоже стреляет, он хочет отвлечь внимание полицейского на себя. И добивается своего: пули свистят совсем рядом.

— Ложись! — слышен голос Елены.

Николай мечется как в горячке — кончилась обойма.

И в это мгновение наступает тишина — неожиданная, оглушительная. Словно и стрельбы никакой не было и никто никого не преследовал. «Куда он пропал?» — суетится Николай, вставляя в пистолет новую обойму, и идет в густую тень липы, где затаилась Елена. Их руки соприкасаются — живы! И тут от Торговой палаты доносится вполне мирный звон — один-единственный раз бьют часы.

— Половина, — машинально отмечает Елена. — Но половина какого? Во всяком случае, рассвет еще не скоро.

Они обшаривают глазами видимое пространство, но Медведя нет и в помине.

— Я остаюсь! — категорически заявляет Елена, и слова ее звучат как клятва, а в глазах огонь — Николай видит ее такой второй раз за эту ночь.

— И до каких пор?

— Пока не обнаружит себя.

Николай кладет в ее влажную руку обойму патронов.

— Возьми, может, понадобятся…

Однако он медлит, не решается уйти: как оставить ее одну — хоть и под укрытием развесистого дерева, — на виду у этого матерого волка!

— Ступай, ступай… Твоя задача — Крачунов! — Она говорит тихо, и лишь по движению губ он понимает, что она торопит его.

Он выходит на открытое место нарочно — пускай соблазнится, пускай выдаст себя! И, повернув в сторону здания Общественной безопасности, с вызовом шагает прямо посреди улицы, как бы говоря: «Стреляй, сволочь, стреляй!», хотя живот его сжался в тугой ком, а к потной спине прилипла сорочка. Он чувствует, что у него свело челюсти — так он стиснул зубы. И лишь свернув в переулок, он переводит дыхание и неожиданно для себя начинает смеяться. Если бы сейчас кто-нибудь увидел его, наверняка принял бы за сумасшедшего. А может, они в самом деле сошли с ума — Николай и его друзья, — пустившись очертя голову преследовать и «обезвреживать» ненавистных представителей власти, у которой железная хватка и свалить которую никто пока не сумел?

Крачунов, пинком столкнув с лестницы труп собаки, возвращается в кабинет и гасит свет. Ему кажется, что в темноте он скорее соберется с мыслями. Но, усевшись за стол, он ощущает острую боль в голове, словно ее стягивают цепью. Удивительное дело — он всю жизнь гордился тем, что понятия не имеет о головной боли и что не пользовался таблетками аспирина, если, правда, не считать того случая, когда был в кошмарном состоянии после долгой, нудной и непривычной для него попойки с посланцем Драголова из Софии. Этот тип подговаривал его убить одного арестанта, так как Гешев хотел, чтобы тот остался в живых. «Эта лисица приберегает его для англичан! — до сих пор звучит в ушах Крачунова гундосый бас — Эта лисица и перед союзниками выслуживается!» Крачунов не поддался уговорам и не отправил на тот свет «как бы случайно», при допросе, молодого человека, отпрыска богатых торговцев, зато навсегда сохранил отвращение к состоянию глубокого опьянения. Вот тогда-то, чтобы прийти в себя, он единственный раз в жизни принял аспирин — по совету своих подчиненных и этого пройдохи Среброва, который легко преодолевал тяжкие последствия любого злоупотребления сомнительными удовольствиями. Служил здесь еще один «фрукт» — следователь Павлов. Тот, подобно Крачунову, все хвастался, что никогда не испытывал зубной боли, хотя уже сорок пять стукнуло, а кончил он довольно нелепо — погиб в автомобильной катастрофе, по дороге на Дулово занесло грузовик с амуницией.