Денис Драгунский - Богач и его актер

— Мадемуазель, — заговорил он, — ради бога извините, старость — не радость. Склероз, маразм и все такое. Ключ. Я захлопнул дверь. Кажется, я забыл ключ внутри номера.

— Минутку, — сказала Лена.

Взяла из выдвижного ящика большой универсальный ключ на широком красном ремешке и пошла по направлению к номеру. Он поспешил за ней. Щелк — и дверь открылась. Ключ лежал на гостином столике.

— Вот! — обрадовался Дирк. — Я уж боялся, что обронил где-то. А просто забыл.

Лена повернулась уходить.

— Постойте, — чуть ли не закричал Дирк. — Зайдите ко мне на минуточку. Не бойтесь. Я, во-первых, хорошо воспитан, а во-вторых, довольно стар. А хотите, оставьте дверь открытой.

— Бог с вами, — проговорила Лена, войдя в комнату и захлопнув за собой дверь. — Я вообще ничего не боюсь. Не боюсь ничего, никого и никогда. Кроме того, у меня зеленый пояс по боевому карате. Еще в России получила, а здесь подтвердила. Регулярно хожу на тренировки. Что вы хотели мне рассказать?

— Сначала садитесь. Вот на диван, пожалуйста.

Раздался мягкий стук в окно. Дирк обернулся. Птица села на подоконник, небольшая, меньше голубя, с желтым клювом и светлыми пятнышками.

— Смотрите, дрозд! — сказал он.

— Где?

— Да вот, вот…

— Это скворец, — сказала Лена.

— Точно?

— Клянусь! — засмеялась она. — Сто процентов! Не сойти мне с этого места.

Скворец вспорхнул и улетел.

— К сожалению, мне нечем вас угостить… — извинился Дирк.

— Что вы! — перебила его Лена. — О чем вы говорите!

— И, к сожалению, у вас в номерах нет электрочайников.

— Чего нет, того нет, — согласилась Лена, усаживаясь на диван.

— Вот, глядите! — Дирк, внутренне торжествуя, протянул ей буклет со своим портретом на обложке. Правда, на портрете он был изображен в роли, то есть в гриме. Практически сорокалетний мужчина, загримированный под семидесятисемилетнего старика. Причем под другого старика. Одним словом, постаревший Дирк фон Зандов, тот, что сейчас стоял перед ней, покачиваясь с каблука на носок, и старик, которого он играл в фильме, — это были два совершенно разных старика.

— Да, — сказала Лена, — да. Я слышала краем уха, что здесь снимался какой-то старый знаменитый фильм.

— И вы даже не поинтересовались? — удивился Дирк. — Да, и еще… Неужели вас не обязывают читать все информационные буклеты?

— Нет, — сказала она. — Мы ведь не экскурсоводы. А кроме того, если совсем честно, я не люблю кино.

— Ай-ай-ай, — покачал головой Дирк. — А я почему-то думал, что молодежь без ума от кино.

— Я ни от чего не без ума, — сказала Лена. — Я больше люблю книги. Живопись, впрочем, тоже. Музыку. А вот кино как-то не особенно. Как-то не сложилось.

— В этом фильме главную роль играл я, — закричал он. — Это я на этой обложке, видите. Откройте, полистайте. Видите, моя фамилия? В главной роли, в роли миллиардера Якобсена, — Дирк фон Зандов. Этот фильм получил массу призов. Я шел по красной дорожке в Каннах. Я выходил на сцену получать золотую статуэтку «Оскара». Это я, я, понимаете. Я!

Лена несколько раз перевела глаза с живого Дирка на его портрет на обложке и обратно, как будто бы сравнивала, сличала. Брови, глаза, губы, крылья носа.

— Как интересно, — негромко сказала она. — Я вам верю. Это правда очень любопытно.

— Вы меня слышите? Сколько призов… Это был замечательный фильм. Это был великолепный фильм, гениальный фильм. В нем снимались не только звезды кино, но и звезды жизни. Они играли сами себя! Великие музыканты, миллионеры, художники. Кажется, даже один фельдмаршал. Или адмирал, но это почти одно и то же. Был потрясающий успех.

— Как интересно, — повторила она. — Но, наверное, у нас он не шел.

— Что вы! — воскликнул Дирк. — Я не знаю, как насчет широкого проката, но фильм получил специальный большой приз Московского международного фестиваля. Я был в Москве. Это было в 1983 году. Господин Брежнев уже умер.

— Меня тогда еще на свете не было, — сказала Лена. — Если бы я могла ходить в кино на взрослые фильмы в 1983 году, то мне, сами считайте, сколько было бы сейчас.

— Да, да, вы правы. А сколько вам лет? Ах, извините, молодым дамам нельзя задавать такие вопросы.

— Молодым как раз можно, — улыбнулась Лена. — Я вот именно что тысяча девятьсот восемьдесят третьего года.

— Как странно, — проговорил Дирк, садясь в кресло напротив нее. — Позволю себе быть совсем откровенным. Я думал, что это признание произведет на вас впечатление. Что вы не просто громко скажете «ах, ах», но это «ах» будет идти из глубины вашего сердца. Действительно, встретить старого, не очень хорошо одетого человека…