Анатолий Ким - Вкус терна на рассвете

Много битый в детстве, дерзкий, бесстрашный и веселый, Михаил и в драках был, как это говорится, удунанчеловек. Это определение сложное. Во-первых, значит, что силен и безрассуден; потом — что хоть кол ему на голове теши, а он будет гнуть свое, и, как правило, неразумно; и в-третьих, что в делах своих действует без политики, идет напропалую; гвоздик, например, нужно вбить в перегородку, чтобы куртку повесить, а он вгонит гвоздище и пробьет стенку насквозь. Колышек вытешет из целого бревна.

Выучившись у русских приятелей пляскам и модным танцам, он стал отменным плясуном, ходил на вечеринки в чужие села. Будучи красивым, жизнерадостным, ловким парнем, он нравился девушкам, а те нравились ему, но не нравилось это местным богатым женихам, за что его принимались бить. Но побить его никак не удавалось, наоборот, он всех бил, проявляя свои удунансвойства.

Окруженный со всех сторон, он весело скалил белые сплошные зубы, изготовившись, ходил на пружинках, а затем молниеносно бросался на кого-нибудь. Никто не успевал заметить, что он сделал, как жертва его уже летела на землю, а Рычащий Тигр, вырвавшись из кольца, не очень быстро убегал в сторону. За ним, конечно, гнались, но так как Михаил бегать был мастер, то его сразу настигнуть было невозможно, и невольно погоня постепенно вытягивалась в длинную цепочку. А этого только и нужно было Рычащему Тигру.

Он выбегал куда-нибудь на открытое место — на амурский широкий лед, например. Шлепая кожаными постолами по льду, он трусил не спеша, по-волчьи, то и дело с улыбкой оглядываясь через плечо. И эти его улыбки особенно горячили погоню: пыхтя и надувая щеки, парни топотали сапогами по льду. И вот, выманив их на середину Амура, Рычащий Тигр останавливался и ждал, переминаясь на месте и охлопываясь руками, словно бы замерзнув. Первого же, кто подлетал к нему, он в мгновение ока валил с ног, дав ему подножку или совершив какой-нибудь из страшных своих ударов головою в лицо или ногою в центр туловища. Свалив первого, Рычащий Тигр уже сам, трусцой, спешил навстречу погоне и одного за другим клал преследователей на каленный морозом амурский лед. Действовал он настолько расторопно, что пока один еще ехал мордой по льду, растопырив ноги в щегольских сапогах и крутясь от силы своего падения, другой уже шлепался неподалеку, а третий был близко на подходе. Издали видя беспощадную расправу, последние из цепочки начинали заворачивать и удирать назад к берегу. Однако Михаил не преследовал их, а все той же трусцою, не оглядываясь, удалялся в сторону и одиноко бежал по чистому льду, освещенному светлой луною.

Придя домой, он стучался и ждал, притоптывая на крыльце, и дядя, чертыхаясь, вставал и шел открывать. Как только кудрявая голова просовывалась в дверь, дядя с рычанием вцеплялся в эти кудри и попутно выколачивал черенком веника пыль со спины.

— Ах ты поросенок! — приговаривал дядя, работая веником. — Сказано-сказано-сказано тебе! Не бегай-не бегай-не бегай, дурак, куда не следует. Убьют-убьют тебя, убьют когда-нибудь, как собаку. Богатым твоя жизнь что тараканья, а мне — а мне — а мне отвечать за тебя перед людьми — перед родней — перед твоими братьями — перед духом отца…

Закончив нравоучение, дядя устало отдувался, отбрасывал надломленный веник к печке и, ворча, скорее лез под теплое одеяло. А племянник, без единого звука выдержав таску, расправлял согнутую спину, встряхивался, как пес, и уже со спокойной душой ползком подтаскивал голодное брюхо к печке. В темноте, тихо гремя посудой, что-то ел и что-то пил, громко всхлюпывая.

А затем, тепло сопя, подползал к лежавшему на остывающем кане Каменному Тигру и тыкал ему в бок кулаком, чтобы тот подвинулся. Не спавший братишка послушно отодвигался, а затем, когда брат устраивался и затихал, а дядя принимался храпеть, спрашивал шепотом:

— Куда ходил? На танцы? А что было?

— А, ничего, — отвечал брат и быстро засыпал, ровно, глубоко дыша.

Несмотря на запрет дяди и опасные приключения, Рычащий Тигр упрямо продолжал ходить на танцы в чужие богатые села. Он был небольшой, но широкоплечий, кругленький и плотный, как кусок железа. Смоляные волосы вились крупными кольцами, брови сросшиеся, густые, глаза веселые, цыганские, и всем обликом он был похож на цыгана. Какие упрямые мысли и чувства гнали его в те села, где каждый раз его собирались бить, и что он хотел доказать своим упрямством, было непонятно.

Однажды Каменный Тигр, которому было уже лет тринадцать, попросил брата, чтоб взял на танцы. Тот решительно отказал. Тогда Каменный Тигр, таясь у заборов, прокрался вслед за братом. Он видел, как откалывал брат под гармошку, как ловко кружил девушек, бойко перебирая аккуратными ногами в чистых онучах и новых постолах, — и поэтому был удивлен, когда вдруг завязалась драка. Михаил быстренько набросал кучу человек в пять, а затем сиганул прочь. За ним было погнались, но тут один из хозяйских сынков крикнул, что остался брат того, который убежал. Парни бросили погоню и обступили Каменного Тигра. Он заорал, призывая на помощь брата. Но пока тот услышал и потом соображал, что делать, Каменному Тигру немало насовали. Михаилу пришлось вернуться и драться вовсе не так, как он привык. Ему тоже насовали. Он не любил вязнуть в бестолковой, пыхтящей драке толпою.