Ричард Руссо - Шансы есть…

Как бы то ни было, этот год, вероятно, станет для «Семиярусных книг» последним. После десяти лет на посту президента Сент-Джозефа Терезе, главной поборнице издательства, предложили должность проректора крупного католического университета на Западе, и она покидала колледж. Когда Тедди со смешанными чувствами предложил перенести издательство в ее новую школу, никакого восторга она не выказала — вероятно, поскольку это значило, что за нею туда потянутся не только «Семиярусные книги», но и он сам. Дело было не в том, что они друг другу не нравились и за годы о них пошли какие-то пересуды. Несколько раз они встречались — ужинали вместе или ходили на концерты, но на этом всё. Тедди не сомневался, что Терезу разочаровало, когда их взаимоотношения не преобразовались в нечто поинтимнее, но наверняка этого не знал — и не знал, как это выяснить. До ее появления в студгородке обычные пересуды утверждали, что Тедди — гей. Возможно, до нее этот слух долетел, и когда он не попытался уложить ее в постель, она заключила, что все так и есть. К тому же, вероятно, их дружба стоила ей чего-то политически. В конечном счете она президент колледжа, а он — презренный адъюнкт, которому предоставили тепленькое местечко, о каком и не мечтали многие «постоянщики». Если они не занимаются сексом и он не снабжает ее бесплатными наркотиками, то чего же тогда ей от него нужно? Как бы там Тереза ни рассуждала, похоже, ей хотелось чистого разрыва.

Вероятно, и ему это не повредит, хотя следовало признаться — жаль, что Тереза уезжает. Помимо взаимного влечения — он же его не вообразил, верно? — у них оказалось много общего. В юности она тоже считала, что у нее может найтись призвание, и заигрывала с мыслью уйти в монастырь подобно тому, как Тедди — поступить в семинарию. И он ощущал, что где-то в прошлом у Терезы таится глубокая печаль разочарования, о которой она ни разу не заикнулась; она это либо поборола, либо довела до почетной ничьей. Оттого ли это, что она смешанных кровей? Над нею в детстве смеялись? Тедди подумывал спросить, но если она окажется щедра и доверится ему настолько, чтобы рассказать, ему придется не сходя с места решать, ответить ей взаимной откровенностью или нет, а он был вполне уверен, что не сможет.

Конечно, червячок этот сидел в яблоке задолго до появления Терезы на сцене. Может, даже с самого начала. Исправление книги Эверетта, помощь ему в том, чтобы добиться постоянного места, так походили на добрые дела, что Тедди чуть ли не убедил себя, что таковыми они и были. Но надо признать — этот тип ему даже не нравился. Подлинная доброта была бы в том, чтобы сесть с Эвереттом и помочь ему понять, что он делает не так, показать ему, как самому исправить то, что нужно исправить. Тедди тогда сказал себе, что времени на все это нет, но, если смотреть правде в глаза, он просто был нетерпелив, а это, если вглядеться по совести, очень похоже на презрение, а то и человеконенавистничество. Хуже того, он прекрасно знал, как до такого дошел. Сколько раз мальчишкой просил он родителей помочь, а они только выхватывали у него бумажку или ручку и просто делали сами то, с чем ему требовалась помощь, как будто его присутствие в их жизни и его нескончаемые претензии на их время утомляли родителей так, что и словами не выразишь. Ясно, что он не стоил их усилий. Если б стоил, они бы с радостью проводили это время с ним.

Очевидно, что вот каким человеком стал он сам. Не просто странным — как постановила Тереза, — но и тем, кто вытягивает из людей то и это. Уж точно не такого захочется брать с собой в новое приключение.

Так что же дальше? Выйти на пенсию? Это ему было по карману, поскольку обеспечивать придется только себя. Может, переехать в места потеплее и поприятнее, чем Сиракьюз. У него не было желания возвращаться к преподаванию, когда издательство пойдет ко дну, да оно и к лучшему. Его завкафедрой давно косился на непыльную редакторскую должность Тедди, и теперь, раз Терезы больше не будет, ничто не остановит его от расторжения контракта с издателем. Если это произойдет, Тедди придется подыскивать себе какое-то другое занятие. Может, корректором на вольных хлебах. Нынче он читал много книг, которым корректор бы не повредил, а с писателями корректору работать не нужно — знай себе исправляй их ошибки и выковыривай шпинат у них из зубов. Необходимая работа. Но необходима ли она ему ? Новое предприятие имеет смысл, но что именно? Как ему решить? Все равно что пытаться заново выбрать специализацию в колледже, когда тебе шестьдесят шесть. Возможно, нельзя всю жизнь прожить универсалистом.