Юлий Крелин - Письмо сыну

— Да-а… Ты простодушный гений, друг мой. Гениально просто. Оперировать!

Виктор Ильич, по-видимому, до конца не понял всего — он еще шутил. А может, это не шутка, а инерция.

— Так другого пути нет!

— Тебе виднее.

Дежурный невропатолог с болезненной гримасой на лице наблюдал за ними. Он переживал за Бориса Дмитриевича в первую очередь, а потом уже и за больного, которого он не знал раньше и который был для него только больной.

В это время какой-то другой больной вошел в комнату, не поглядев на присутствующих, прошел в угол, сплюнул на пол и аккуратно стал растирать ногой.

— Лобник! — обрадованно закричал невропатолог. — Я так и думал, что так у него и окажется. — Он побежал к дверям, позвал сестру и отправил больного в палату.

Не только Виктор, но и Борис не сразу поняли, что происходит. Хотя Виктору было и не до этого, он все же немного отвлекся.

— Что случилось? — спросил Борис Дмитриевич.

Невропатолог оживленно, забыв о чужих бедах, стал говорить, что этот больной давно его мучает, никак не могли они поставить диагноз. Обследование не выявляло полностью картину; хотя он и подозревал, но не мог подтвердить опухоль мозга в области лобной доли. Не хватало изюминки в диагностике. У больных с поражением лобных долей бывает дурашливое поведение. Но за этим больным не замечали подобных отклонений в поведении. Невропатолог радостно сказал, что это большая удача — неожиданно подсмотренный им этот эксцесс. Теперь диагноз ясен. «Я был прав, я точно шел по следу. Поэтому судьба и привела больного в комнату, где я был. Это большая удача. Теперь можно решать судьбу больного, теперь можно начать думать о лечении, советоваться с нейрохирургами».

Свою радость и удачу невропатолог, наверное, еще долго бы излагал, если бы не взглянул вдруг на Виктора и Бориса.

Борис Дмитриевич похлопал по плечу Виктора и сказал:

— Сейчас тебя в палату отвезут. Я приду к тебе туда.

Он вышел в коридор и пошел говорить с женой больного, то есть с подругой своих детских лет Танькой.

В течение часа все разговоры, переговоры и приготовления были закончены, и, если можно так сказать, «с легкой душой человека, делающего правильно и единственно возможное, хирург отправился на операцию».

Ох, нельзя так сказать!

Виктор Ильич уже лежал на операционном столе. Уже спал. Как говорят в операционной, хоть это и неправильно, «намытый» и «надетый». Борис Дмитриевич подошел к столу.

Они начали оперировать одновременно с двух сторон. Борис Дмитриевич открыл бедренную артерию справа, Борис Васильевич — слева.

Сначала легкий разрез, рассечена кожа. Вот артерии. И там и тут. Оба Бориса все время поглядывали на противоположную сторону: «А как там?»

Обе артерии гладкие, мягкие, хорошие, но не пульсируют — кровь к ним не поступает.

— Ну что ж, пойдем выше, — сказал Борис-первый.

Он нежными движениями скальпеля зачистил артерию. Провел под нее черные резинки, приподнял ими артерию. Наложил мягкие сосудистые зажимы на все отходящие от главной маленькие артерии.

Борис-второй сделал то же самое. Дальше они все делали с одной стороны. По очереди.

Артерия вскрыта. Крови нет — ни сверху, ни снизу.

— Видишь? Нет крови!

— Конечно. Откуда ж!

Борис взял тоненькую пластмассовую трубочку, заканчивающуюся плотным наконечником с мягким резиновым баллончиком. Провели трубку через разрез повыше, к аорте. Раздули баллончик жидкостью, новокаином и стали вытягивать его назад. Расправившийся внутри баллончик вытолкнул впереди себя тромб. Сверху пошла кровь.

— Мало. Маленький кровоток. Там еще есть препятствие.

Еще провели трубочку. Вытащили еще немного тромбатических масс. Кровоток слабый. Еще — опять слабый.

Взяли металлическую петлю, провели в артерию — чувствуется, что там не только мягкий тромб, но и плотное препятствие.

— Наверное, склеротические изменения, которые изъязвились и дали острую закупорку.

Склероз, плотное отложение солей в стенке сосуда иногда изъязвляется. И на этой язвочке появляется тромб, закупоривающий артерию. Наверно, сейчас так оно и есть.

Артерии с двух сторон сходятся и сливаются в один общий ствол, — аорту. (Правильнее — аорта раздваивается на две артерии.) Тромб сидит на раздвоении верхом — он так и называется «наездник».

— Давай, Борис, теперь ты иди со своей стороны. Удалим и отсюда, тогда посмотрим, что делать дальше.

Все то же самое сделал и Борис-второй. Эффект тот же.