Иэн Макьюэн - Таракан [litres]

Статья, насчитывавшая 2857 слов, выражала в большей мере сожаление, нежели желание мести. Это был рассказ о домогательствах, запугивании, непристойных насмешках и неприемлемых прикосновениях, переходивших иногда в словесные оскорбления. Фиш позаботилась подчеркнуть, что изнасилования как такового не было, и это только повышало доверие к ее словам. То, что прямодушная, откровенная уроженка севера говорила об этом с таким болезненным чувством, тронуло людей до слез. Даже глаза младшего редактора увлажнились. Возмутительные события, о которых шла речь, происходили в течение двадцати месяцев, пятнадцать лет назад, когда Джейн Фиш была личным парламентским секретарем Бенедикта Сент-Джона, занимавшего должность министра труда и пенсий. Все эти годы она жила в мучениях, слишком опасаясь за свою карьеру, слишком стыдясь такого признания и странным образом не желая портить репутацию своего одаренного коллеги. Теперь же она решилась нарушить молчание, поскольку младшему ребенку министра иностранных дел исполнилось восемнадцать лет, и еще потому, что она пришла к убеждению, что этого требует ее долг перед молодыми женщинами, занимающими подчиненные позиции, наподобие той, что когда-то занимала она. Заголовок передовицы гласил: «Позор министра иностранных дел». На фотографии, сделанной относительно недавно, Фиш следовала за Сент-Джоном с багажом к поезду. Вокруг статьи пестрели тексты, дававшие объяснения и анализ произошедшего. На первой полосе главный редактор сокрушалась о столь гнусном поведении, но предостерегала от поспешных суждений. На редакционной полосе младший сотрудник «Гардиан» заявлял, что жертва не только всегда права, но и имеет право на доверие.

Когда премьер-министр читал тем вечером газету, один в кабинете для заседаний, он почувствовал, как проникается доверием. Чем дальше он читал свое собственное сочинение, восхищаясь его слогом, тем более убедительным оно ему казалось. Следовало передать газету Джейн. До чего же злостная, бессовестная, бессердечная клевета. Какое оскорбление всех настоящих жертв мужской агрессии. Он задумался: посмел бы он сам когда-нибудь подписаться под этой статьей? Заключенная в пространство газетных полос и должным образом оформленная, эта история генерировала собственную правду, наподобие того, как ядерный реактор генерирует тепло. Имели эти вещи место в действительности или нет, они были вполне возможны, они были более чем вероятны, они были просто неизбежны. Стало быть, они были! Джим начал ощущать возмущение Джейн как свое. С министром иностранных дел было покончено. Тем более что он опаздывал на заседание.

Пять минут спустя, когда показался Сент-Джон, Джим еще читал газету, демонстративно помахивая ручкой. Ни один из них не произнес приветствия, и премьер-министр не встал с кресла. Он только указал на стул напротив. Наконец он отложил газету, вздохнул и печально покачал головой.

– Ну… Бенедикт?

Министр иностранных дел сидел молча. И смотрел в упор на Джима. Это сбивало с толку. Чтобы прервать молчание, премьер сказал:

– Я не говорю, что верю хоть единому слову из этого.

– Но? – подсказал ему Сент-Джон. – Ты ведь скажешь «но».

– В самом деле. Но, но и но. Это нехорошо для нас. Ты это знаешь. Пока все не прояснится, мне нужно, чтобы ты ушел.

– Конечно.

Снова повисло молчание. Джим сказал примирительно:

– Я знаю, как было раньше. Травили байки за картотечным шкафом. Сейчас другие времена. Mee Too [24] Англ . – «Меня тоже». Общественное движение против насилия, в рамках которого женщины рассказывают о пережитом опыте. и все такое. Вот тебе и «но». Ты должен уйти. Это не обсуждается. Мне нужна твоя отставка.

Сент-Джон перегнулся через стол, подтянул к себе газету и раскрыл ее.

– Это твоих рук дело.

Премьер пожал плечами.

– Ты слил данные в «Телеграф».

– Там все правда. Но здесь!

– Теперь и это правда, Бенедикт. – Джим взглянул на свои часы. – Слушай, мне что, выпихивать тебя?

Министр иностранных дел вынул лист бумаги, сложенный вчетверо, и метнул через стол. Джим развернул его. Стандартное обращение. Великая честь послужить… беспочвенные заявления… отстранение от неоценимой работы правительства.

– Хорошо. Ну… Проводи больше времени со своими заговорщиками.

Бенедикт Сент-Джон даже не моргнул.

– Мы тебя уроем, Джим.

В таких перепалках важно оставить за собой если не последнее слово, то хотя бы последнюю шпильку. Премьер-министр встал, нажав кнопку под столом. Весьма удобную кнопку. Вошел бородатый полисмен с автоматом наперевес.