Юрий Мамлеев - Том 3. Крылья ужаса. Мир и хохот. Рассказы

— Брысь, Игорь, — сурово прервал его Борис Порфирьич, — щенок, а уже тявкаешь на родную мать!

Между тем Мустыгин осматривал гробы.

— Гробы-то ношеные! — вдруг не своим голосом закричал он.

— Как ношеные?! — взвизгнула Соня.

— Да так! Использованные. — Мустыгин развел руками. — Порченые, одним словом. Из-под покойников. Что, я не вижу? Да и нюх у меня обостренный. Я их запах, мертвецов-то, сразу отличу…

— Не может быть, — испуганный Сучков подскочил к гробам. — Вот беда-то!

— Горе-то какое, горе! — истошно зарыдала Соня.

— Молчи, Сонька! Я до мэра дойду! — И Сучков близоруко склонился к гробам.

Мустыгин покрякивал, поддакивал и все указывал рабочей рукой на какие-то темные пятна, якобы пролежни, а в одном месте указал даже на следы, дескать, блевотины.

— Первый раз слышу, чтобы покойники блевали, — взвилась Соня. Сын ее, Игорь, в этом ее поддержал. Но Сучков-отец думал иначе.

— Просто бракованные гробы, — заключил он. — Как это я не заметил!

— А если блевотина? — спросил Игорь.

— Могли ведь и живые наблевать, — резонно ответил Сучков. — С похмелюги и не то бывает. Ну, забрели, ну, упали… Подумаешь, делов-то.

— Да почему ж блевотина-то? — рассердилась Соня. — Что она, с неба, что ли, свалилась?

— Тише, тише, — испугался Мустыгин, — не хами.

— А во всем Костя Крючкин виноват, — зло сказал Борис Порфирьич. — Он выдавал зарплату. И подсунул мне запачканные. Друг называется! Предал меня!

— Да он тебе всегда завидовал, — вставила Соня. — Из зависти и подсунул.

— Обидно! — покачал головой Мустыгин. — Гробы должны быть как надо… Это же валюта, — и он вытянул губу. — Раз вместо зарплаты. К тому же международная! Везде ведь умирают — на всем земном шаре.

— Я этого Коське никогда не прощу, — твердо и угрюмо заявил Борис Порфирьич. — Морду ему вот этим облеванным гробом и разобью.

— Обменяй лучше. По-хорошему, — плаксиво вмешалась Соня. — Зачем врага наживать? Он тебе это запомнит.

— Конечно, папань, — солидно добавил Игорь.

— Скажи, что, мол, ты, Костя, обшибся, — трусливо заволновалась Соня. — Со всяким бывает. И давай, мол, по-мирному. Сменяй гробы, и все тут. Эти ведь не продашь, даже самым бедным… Только гроб ему в харю не суй, слышь, Боря?

— Ну, что поделаешь! Сегодня уже поздно, а завтра суббота, — пригорюнился Сучков. — Как неприятно! Вечно у нас трудности. И в профсоюзе я скажу, чтоб ношеными гробами зарплату не выдавали. Наше терпение не бесконечно.

Все опять сели за стол.

— А может, спустишь гроб-то тот самый, бракованный? — замечталась Соня, подперев пухлой ладонью щечку. — А что? Я вот слышала, у Мрачковых только-только дед помер. Они бедные, где уж им нормальный гроб купить. Сбагри им. А с Крючкиным лучше не связывайся, что ты — не видишь человека? Да он тебя живьем съест, при первом удобном случае…

— Все равно отомщу, — прорычал Сучков.

И на следующий день пошел продавать тот самый подержанный и, возможно, даже облеванный гроб. К Мрачковым зашел быстро — не зашел, а забежал…

— Дед-то помер, Анисья! — с порога закричал Борис Порфирьич.

— Все знают, что помер.

— Ну вот, я с помощью к тебе. Хороший гроб по дешевке отдам! А то жрать нечего. Зарплату гробами нам выдают.

— Слышала.

— Ну раз слышала, так бери, не задерживайся.

Сучков действовал так резко, нахраписто, что Анисья Федоровна в конце концов поддалась.

— Возьму, возьму, — хрюкнула она, — только денег нет. Может, возьмешь чайниками?

— Я тебя, мать, стукну за такие слова, — рассвирепел Сучков.

— Чего меня стукать-то? — защищалась Анисья. — Денег ведь все равно нет. Стукай, не стукай.

Сучков сбегал домой.

— Бери, Боря, бери! — увещевала его Соня. — Не будь как баран. Все-таки чайник лучше, чем гроб. Спокойней. Уютней. Еще лучше — возьми самоварами.

— Какие у нее самовары…

— Все равно бери.

Сучков позвал сына. Вдвоем дотащили гроб, перли через трамвайные линии, сквозь мат и ругань людей. Тачку не использовали, несли на своих.

Мрачковы встретили гроб полоумно.

— Какой-никакой, а все-таки гроб, — сказала сестра Анисьи. — Гробы на улице не валяются. Фу, целая гора с плеч.

Сучков набрал мешок чайников: но почти все какие-то старенькие. Правда, были и полуновые. Сухо распростившись с Анисьей, Сучков (сын еще раньше убежал) с мешком за спиной направился к себе. По дороге выпил, и половина чайников разбилась. Мрачковы гробом остались довольны.

— Выгодная сделка, — решили они.